ДВА ВЗГЛЯДА НА ОДНО ДЕТСТВО
ДВА ВЗГЛЯДА НА ОДНО ДЕТСТВО
Почти одновременно читающей публике было представлено два произведения на тему драматического детства – “Похороните меня за плинтусом” Павла Санаева и “Мама, не читай!” Екатерины Шпиллер. Эти книги, повествующие о детях, живущих в страшных обстоятельствах внешне благополучных семей, замечательно отражают две художественные системы, между которыми, как между полюсами, искрит сегодня литература:
полюс постреализма с его обогащенными модернистским психоанализом попытками разобраться
Постреалистическая позиция Павла Санаева требует скрыть героев повести – все они имеют абсолютно реальных прототипов, легко узнаваемых и прозрачно изображенных, – за вымышленными именами, она же требует от автора попытки разобраться: как, почему, отчего обыкновенная женщина превратилась в ненормальную фурию, калечащую жизнь дочери, разрушающую психику внука, увечащую старость мужа. Поэтому Санаев пристально вглядывается в свою героиню: вводит в повествование рассказ
Поэтому послевкусие от книги – предельно гуманистическое: всех жалко, всех хочется спасти и самому хочется стать лучше.
Постмодернистская позиция Екатерины Шпиллер никакого художественного познания не предусматривает, потому что постмодерн принципиально ничего не познает. Писатель-постмодернист – агностик: в чем смысл анализа и синтеза, если все равно в итоге получится очередная субъективная истина? Для постмодерниста не существует моральных норм и этических рамок, однако его болезненно интересует любая патология и любой психологический “выворот” как свидетельство всеобщего вырождения человеческой личности.
Постмодерн словно радуется: “видите, а я ведь говорил – человек худшее из животных”. Поэтому и скрывать настоящее имя героини нет никакого смысла, наоборот: выписать карикатурный портрет самой что ни на
есть настоящей советской писательницы для художественной системы постмодернизма – находка. Благодаря этому непозволительному с этической точки зрения приему (что для постмодерна этика? – всего лишь чье-то частное мнение) в ткань повествования сами собой включаются и ее романы (излюбленный прием постмодерна). И вот мы уже разбираемся не только в сюжетных поворотах романа Екатерины Шпиллер, но и автоматически сверяем героев с героями произведений ее мамы.
Послевкусие постмодерна отвратительно: нам не симпатичны ни герои, ни автор, ни – автоматически – романы писательницы, подарившей дочке такое искалеченное детство, да и вообще человек как существо после прочтения романа нам глубоко несимпатичен.
Очевидно: постреализм – художественная система более продуктивная, как любое искусство, рождающееся из любви к человеку. Лучше и конструктивнее, чем гуманистическая позиция пока еще ничего не придумано, и вряд ли придумается – потому что все мы люди и жить без любви к себе подобным просто не умеем.