Древнейшие редакции жития Леонтия Ростовского

ЖИТИЕ ЛЕОНТИЯ РОСТОВСКОГО-одно из самых распространенных древнерусских житий, повествует о деятельности ростовского епископа Леонтия, его борьбе с язычниками за распространение христианства в Ростове в XI в. Древнейшая редакция встречается в составе Пролога уже в его списках XIII-XIV вв., всего же исследователи выделяют 12 редакций Ж.

Первоначально в Ж. повествовалось об обнаружении в 1160-х гг. мощей Леонтия при строительстве Успенского собора в Ростове, и в этой связи вспоминалась деятельность Леонтия. Согласно Ж., он родился в Константинополе,

с детства отличался благочестием, постригся в одном из константинопольских монастырей, по требованию константинопольского патриарха Фотия отправился в Ростов, откуда, не устояв в борьбе с местными язычниками, были вынуждены уйти епископы Федор и Иларион. Этот мотив – направление Леонтия патриархом Фотием (появившийся лишь в 3-й редакции Ж.) – совершенно легендарен: Фотий патриаршествовал до 886 г., т. е. за столетие до крещения Руси.

В Ростове Леонтия встретили враждебно. Когда же он обратил свою проповедь к молодым ростовчанам, воинствующие язычники набросились на него с оружием и дубинами, однако,

увидев Леонтия и окружавший его клир в святительских ризах, пали мертвыми или ослепли. Леонтии воскрешает и исцеляет нападавших ростовчан и продолжает свою миссионерскую деятельность.

По одним версиям Ж., он был все же убит язычниками, по другим – мирно почил в Ростове.

Сказание создано было в 60-80-х гг. XII в., т. е. столетие спустя после описываемых событии, и опиралось не на отголоски действительных фактов, а на поздние легенды.

Ж. входило в круг произведений владимирской литературной школы, призванных поднять церковный авторитет княжества, уравнять его по святости с Киевом, а ростовских епископов – с киевскими святыми подвижниками. Этот расцвет литературной деятельности во Владимире связывают с годами княжения Андрея Боголюбского, который и сам являлся инициатором или даже автором литературных произведений. В то же время, как отмечал Г. Ю. Филипповский, Ж. Леонтия “открывает длинный ряд святительских агиобиографий Древней Руси, призванных отстоять самостоятельность и права русской церковной иерархии”, оно “легло у истоков новой самобытной собственно русской традиции владимиро-суздальской, ростовской, а потом московской агиографии XIII-XV вв.” (Столетие дерзаний.-С.

78-79).

О. В. Творогов