Драматургия Болдинской осени

Знаменитая Болдинская осень 1830 года – пора не выводов, но вопросов. Сентябрь – ноябрь… В жизни – полная неопределенность: в отношениях с властью – “то дождь, то солнце” (письмо к А. Н. Гончарову от 9 сентября 1830 г.), ожидаемая женитьба под вопросом (“Черт догадал меня бредить о счастии…” – П. А. Плетневу 31 августа 1830 г.), денежные обстоятельства самые незавидные (мотивы этих бед и неустройств зазвучат в его “Скупом рыцаре”, “Моцарте и Сальери”, “Каменном госте”).

Когда ехал – не знал, что напишется,

да и напишется ли? А соседство холеры сковало все надежды. Неизбежные мысли о смерти, о недавно ушедшем из жизни дяде… “того и гляди, что к дяде Василью отправлюсь” (письмо П. А. Плетневу 9 сентября 1830 г.).

Тщетные попытки выбраться из зоны карантина… Все – против. И вдруг – взрыв! “И пальцы тянутся к перу, перо к бумаге…” Он с легкостью меняет жанры.

Лирика, последние главы “Онегина”, повести Белкина, статьи, “драматические опыты”. Неустойчивость в жизни, неустроенность душевная порождают вопрос за вопросом, и, терзаемый вопросами, он торопится ответить – творчеством. Почти

каждый “ответ” – классика.

Иногда – ясновиденье: в начале осени – “Бесы”, в конце – “Пир во время чумы”.

Бывают такие эпохи в жизни народов и государств, когда историческая “учеба” обретается не медленным движением – от первого “класса” до последнего, – но рывком: “младшие”, “средние” и “старшие” классы проходятся как бы одновременно. В жизни художника бывают подобные же времена. Все, что прежде требовало долгих, кропотливых и разнообразных трудов, вдруг дается сразу. “Странные противоположные чувства волновали меня”, – скажет герой пушкинского “Выстрела”, который будет написан в Болдине.

Это – почти о самом себе.

Болдинские просторы. Фото Г. Д. Петрова.

9 сентября он напишет три письма. Дяде невесты, Наталии Гончаровой, – сухое, намеренно деловое. Ей самой: “я счастлив, только будучи с вами вместе”. И другу: “как весело удрать от невесты, да засесть стихи писать”