Дом у дороги краткое содержание

Изображение войны через судьбу простого человека будет характерно и для поэмы А. Твардовского “Дом у дороги” (1946). Но акцент в этом произведении будет сделан на другом. “Ва­силий Теркин” – поэма эпическая, здесь показан человек сражающийся, человек на фронте. В “Доме у дороги” эпичес­кое по характеру своему событие раскрыто приемами лири­ческими.

Дом и дорога, семья и война, человек и история – на пересечении этих мотивов построено произведение А. Твардовского. В нем прозвучала та же горькая, трагическая мелодия, что

и в стихотворении старшего земляка поэта Ми­хаила Исаковского “Враги сожгли родную хату”. Время, когда были созданы эти произведения, оказалось совсем не благо­приятным для размышлений о цене нашей победы, о горе солдат-освободителей, вернувшихся домой и нашедших лишь “травой заросший бугорок”.

Шла вторая половина 40-х годов, период партийных постановлений о журналах “Звезда” и “Ле­нинград”, время очередного “закручивания” идеологических “гаек”, ужесточения цензуры. Как и стихотворение Исаковс­кого, поэма Твардовского “Дом у дороги”, а затем и его за­писки “Родина

и чужбина” вызвали критику в печати за пес­симизм и “упаднические настроения”, которые, по мнению официальной пропаганды, не должны были быть свойствен­ны победителям.

В поэме “Дом у дороги” действительно нет героического па­фоса, если понимать под таковым плакатность и романтически возвышенную тональность изображения войны. Но здесь есть героизм истинный, негромкий. Героизм крестьян, вынужденно прервавших свой мирный труд и так же естественно, как паха­ли и косили всем миром, всем миром ушедших воевать с вра­гом (начальные сцены поэмы).

Героизм женщин, оставшихся в тылу со стариками и детьми и не прервавших своей трудовой захты. Героизм тех, кого долгие годы считали предателями, кто был угнан фашистами в неволю, но не сдался, не пал духом, как смогла выстоять Анна Сивцова. Героизм солдата Андрея Сивцова, вернувшегося с войны победителем и нашедшего в себе силы начать жизнь заново.

Андрей Сивцов начал жизнь так, как ее всегда начинал рус­ский человек, – с постройки хаты, сожженной войной… Насто­ящая правда заключена и в открытом финале произведения, которое автор не завершил счастливой развязкой. Здесь звучит лишь мелодия надежды, как и в строчке, ставшей лейтмотивом поэмы: “Коси, коса, Пока роса”…

Ребенок, рожденный жен­щиной, и дом, который строит мужчина, – это и есть олицет­ворение надежды на продолжение жизни, трагически изуродо­ванной, но не уничтоженной войной.

Война – жесточе нету слова.

Война – печальней нету слова.

Война – святее нету слова В тоске и славе этих лет.

И на устах у нас иного Еще не может быть и нет.

Эти строки написаны А. Твардовским в 1944 г., когда в огне боев было еще “не время вспоминать”. Но “в тот день, когда окончилась война” “и кроясь дымкой, он уходит вдаль, Запол­ненный товарищами берег”, наступило время памяти, подведе­ния итогов, размышления о павших и живых. В поэзии А. Твар­довского зазвучали интонации реквиема.

Отныне тема войны, соединившись с чувством вины и нравственного долга перед погибшими (“Я ваш, друзья, – и я у вас в долгу”), стала “жес­токой памятью”. Одно из первых стихотворений, открывающих эту тему в творчестве А. Твардовского и в послевоенной литера­туре в целом, написано от лица павшего воина:

Я убит подо Ржевом,

В безымянном болоте,

В пятой роте, на левом,

При жестоком налете.

Отрывистые, почти протокольные строки, открывающие стихотворение, подчеркивают безысходность смерти.

От плана частного, конкретного, к обобщенно-философс­кому движется мысль автора. Солдат подчеркнуто безымянен, он один из миллионов, что легли в землю без могил, стали ее частью, перешли в жизнь тех, кто выжил, кто родился потом (“я – где корни слепые”, “я – где крик петушиный”, “я – где ваши машины”). Это стихотворение – обращение к “товари­щам верным”, “братьям” с единственным завещанием – жить достойно.

Мотив единства живых и мертвых, “связи обоюдной”, род­ства, ответственности “за все на свете” станет лейтмотивом послевоенного творчества А. Твардовского.

Остались там, и не о том же речь,

Что я их мог, но не сумел сберечь, –

Речь не о том, но все же, все же, все же…

(1966)

Мотив “жестокой памяти” получит распространение не толь­ко в произведениях А. Твардовского о войне. Пронзительно, на пределе искренности он зазвучит в размышлениях поэта “о вре­мени и о себе”, о своем поколении, о своей собственной судьбе.

Я жил, я был – за все на свете

Я отвечаю головой.

Эти слова А. Твардовского определяют пафос его послевоен­ного творчества, становясь не только символом неразрывной связи человека с судьбой страны, с веком, но и выражая, как писал Пушкин, “самостоянье человека – залог величия его”.