Дневниковые записи Твардовского

Из крайне скудных дневниковых записей Твардовского почерпнуть можно немного. В них отчетливо улавливается досада на невозможность войти в литературную жизнь Москвы, мучительное ощущение своего бескультурья, необразованности.

В декабре или самом начале следующего года Твардовский отправляется восвояси. После Москвы побывал в Загорье. “Московское лето. Осень…

Загорье. Смоленск” – это из “чернового планчика”. Посещение родины было безрадостным.

Особенно больно и горько – за несостоявшуюся судьбу старшего, любимого

брата: “У нас он… как старший учился немного и был оставлен на хозяйстве. Это его оторвало от комсомола и от общественности.

Миловидный, широкоплечий и здоровенный парень, он начал выписывать сельскохозяйственную литературу – когда-то мы вместе читали классиков – справочники, энциклопедии. Его друзья и сверстники были секретарями волкомов, избачами или уезжали на Донбасс… а он проводил у себя на хозяйстве различные опыты. Особенно он увлекался лошадьми.

В этом ому уступил даже деспотичный и своенравный батя. С нелегкой душой покидал Александр Загорье.

С 1 февраля он начинает дежурить

в литературной консультации газеты “Рабочий путь”, участвует в создании “культурно-художественного сборника на темы классовой борьбы в деревне”. Постепенно вырисовывается и замысел первого большого произведения – поэмы “Путь к социализму”. К осуществлению его он приступил во время первой своей поездки по колхозам вместе с В. Шурыгнпым и С. Курдовым в мае 1930 года, а продолжал в деревне Алексеевка, где гостил вместе с Рыленковым.

Поэма была первым подступом Твардовского к теме коллективизации. “Деревню он знал превосходно, чувствовал ее, как говорится, кожей, – вспоминает Николай Иванович. – Стремясь уйти от внешней поэтичности, он нарочито прозаизировал стих, густо насыщал его бытовыми деталями. Я в ту пору упорно отстаивал мелодический стих, и мы много спорили – по-юношески горячо, задиристо, но без обид”1.

Через год поэма, снабженная авторской датировкой “май – август 1930”, вышла в свет в московском издательстве “Молодая гвардия”.

“Добро” поэме дал необычайно благожелательный к молодым Эдуард Багрицкий. По счастью, сохранился ого отзыв: “Мне кажется, – писал он, – поэма Твардовского “Путь к социализму” – единственное в настоящее время художественное произведение, в котором актуальная тема дана в настоящем поэтическом освещении. Абсолютная простота ее, разговорный язык, которым она написана, ритмическое разнообразие ее – все делает поэму вещью понятной массовому читателю. “Путь к социализму” должна быть напечатана, ибо это первый опыт настоящего и серьезного подхода к теме сегодняшнего дня”

Критика встретила поэму по-разному, однако сам Твардовский, подводя итоги всему, что было написано им в юности, позднее скажет: “Моя поэма “Путь к социализму” …встречена была в печати, в общем, положительно, но я не мог не почувствовать сам, что такие стихи – езда со спущенными вожжами, утрата ритмической дисциплины стиха, проще говоря, не поэзия” (1, 24-25).

Почти через два года увидела свет вторая поэма – “Вступление”. Правда, до выхода книги она появилась в смоленском журнале “Наступление” (1932) под названием “Путь Василия Петрова”, а затем – в московском журнале “ЛОКАФ” (1932. – № 10), некоторых сборниках и была переведена на белорусский язык, но сам автор оценивал ее весьма сдержанно, считая, что это была всего-навсего дань “односторонним поискам “естественности” стиха”.

Обе поэмы были как бы первыми ступеньками лестницы, по которой поэт поднимался к вершинам, к тому, что со временем пополнит золотой фонд русской поэзии, отразит думы, чаяния, боль и совесть эпохи. Они подготовили “Страну Муравию”, но для создания ее надо было на собственном опыте разувериться в том, что утрачивающий музыкально-песенную основу стих теряет энергию выражения, эмоциональную наполненность и тем самым перестает воздействовать на читателя. Проще говоря, такого рода стих – не поэзия,

После выхода обеих поэм Твардовский принимает очень важное для себя решение, повлиявшее не только на его мировоззрение, но и отразившееся на всей дальнейшей судьбе.

Перевернем календарь немного назад и вернемся к уже знакомым дневниковым записям: “Думаю вот, что я не учусь нигде…”, “Мои сверстники кончают среднее образование” (октябрь 1926 г.), “Мучительно ощущаю свое бескультурье. Как я в сущности мало знаю” (1929). Это чувство преследует постоянно, отсутствие систематических, полноценных знаний ощущается на каждом шагу.

Однако не только общение с этим столь высоко ценимым Твардовским человеком способствовало принятию важного решения – учиться. Много позже, говоря о роли книги в своей жизни, Александр Трифонович припомнил, что именно книга помогла ему решиться продолжать учебу, благодаря книге он понял, что в писательском труде нельзя одолеть “сколько-нибудь серьезных рубежей”, не получив настоящего образования, фундаментальных знаний