Что услышал Блок в «музыке революции»? (По поэме «Двенадцать»)
Что услышал Блок в «музыке революции»? (По поэме «Двенадцать».)
«Страшный шум, возрастающий во мне и вокруг», — отмечает Блок в записной книжке в день окончания «Двенадцати». Это хаотическое многозвучие переломно го времени врывается в поэму с петроградской улицы.
В поэме «Двенадцать» и стихотворении «Скифы» новейшие социально-исторические события и общественные настроения, собственное ощущение рушащегося мира Блок осмысливает в связи с творческими поисками предшествовавших лет, в соотнесении с духовными
Ведущий художественный принцип в «Двенадцати» — контраст. Черное и белое, старое и нарождающееся, жизнь и смерть борются «на всем божьем свете», в революционном городе, в душах героев. Контрастны не только образы, но и ритмы.
Старый, сметаемый революционной бурей мир изображается поэтом без сочувствия. Образ паршивого пса — итоговая метафора мира, обреченного на слом. Но пес все-таки не отстает и от двенадцати «апостолов нового мира» (показательно не только число 12, но и названные имена красногвардейцев — Петр,
Революционный пожар — необходимость, но одновременно — страшная трагедия.
Поэма Блока выдержана в традициях символистской образности. С этой точки зрения нужно воспринимать ее сюжет и героев. Ванька — не просто враг революции, буржуй, но предатель, тем более достойный мести, уничтожения. Против него обращена ненависть двенадцати.
Катька — случайная жертва. Но никто, кроме любившего ее Петрухи, не пожалел о свершившемся. Сами двенадцать не обращают внимание или не способны увидеть, различить главного из того, что совершается ими, что сопровождает их путь.
Бросили — «лежи ты, падаль, на снегу» — убитой Катьке, стреляют и в того, кто сквозь метель «машет красным флагом».
Блок считал Катьку и Христа важнейшими символами поэмы. Катьку он хочет видеть на обложке, когда разговаривает о подготовке отдельного издания поэмы с художником Ю. Анненковым: «Катька — здоровая, толстомордая, страстная, курносая русская девка; свежая, простая, добрая… (здоровая и чистая, даже — до детскости)». Ее и образ Христа поэт «связывает» в трактовке живописного замысла световым лучом и такой деталью, как выпавший крестик.
Катька — это красота, но красота падшая. Вовсе не обязательно прекрасное, посещавшее и «старый мир», должно быть уничтожено. Не в этом задача революции. Катька гибнет случайно.
Но вот смена общественного идеала красоты, исходных пунктов и основ культуры, по мнению Блока, неизбежна.
Широко известен тип «кающегося помещика», о котором много писали в России конца XIX — начала XX века. Блок искренне и глубоко переживал этот «комплекс». Он осеняет движение двенадцати, ознаменовавшееся в сюжете лишь одним реальным действием — нечаянным убийством Катьки, образом Христа с «кровавым флагом».
Это по замыслу поэта — символ святости революционного дела и жертвенности тех, кто принял тяжкий крест на себя. Но образ все-таки противоречив. Блок писал: «Разве я «восхвалял»? …Я только констатировал факт: если вглядеться в столбы метели на этом пути, то увидишь «Исуса Христа». Но я иногда сам глубоко ненавижу этот женственный призрак».
Здесь должен остановить внимание эпитет: «женственный». А рядом, в дневнике поэта как противостоящая ему сила упоминается «мужественная воля». Не здесь ли — исходный пункт сомнений?
Блок рассуждает так: в результате революции красота придет в мир в новом качестве, освободившиеся, сбросившие со своей шеи господ федоты откроют новые невиданные источники прекрасного в самих себе. Ради этого можно оправдать и гибель части истинно прекрасного, созданного в «старом мире», принять как следствие крутого поворота всей жизни. Воплощает поэт идею прекрасного, которое придет в мир вместе с победой двенадцати (с тревогами, муками, сомнениями, страхом и все-таки конечной уверенностью, что иного у него нет) в образе Христа.
Блок понимал, что нет другого образа, способного столь масштабно выразить и освятить идею творческого возрождения России, во имя которого, он думает, совершается революция. Но и оправдать им гибель Катьки до конца не удается. Объективно это пришедший из прошлого «призрак» замыкает круг. Истинно прекрасное старого мира, пусть поруганное, низведенное до степени продажности, уничтожается, чтобы вновь возродиться в женственном же призраке.
Катька — продолжение идей всей поэзии Блока, воплощавшего прекрасное в женских образах, и Христос — женственен. Блок думал, что это его внутреннее, художественное противоречие, но это мелькнуло противоречие самого исторического процесса, музыку которого слушал поэт-символист.