“Что лучше: истина или сострадание?” (по пьесе Горького “На дне”)

Она, правда-то, может, обух для тебя…
Лука
По-моему – вали всю правду, как она есть!
Бубнов.
Что лучше: истина или сострадание, правда или лож во благо? На этот вопрос пытались и попытаются ответить многие философы, мыслители, литературоведы, писатели. Да и каждый из нас хоть раз в жизни задумывался над этой дилеммой.

Но однозначного ответа не найдено до сих пор.
Вопрос о том, что лучше: горькая правда или сладкая лож во благо, весьма непрост. Поэтому отношение к правде у всех людей разное.
Весьма ярко это проявляется в пьесе

А. М. Горького “На дне”, своеобразном калейдоскопе судеб, надежд и людских характеров.
Наиболее ярым сторонником “лжи во благо” является странник Лука. В противоположность общественному мнению старец полагает, “что не надо оглушать человека “обухом” правды” (Н. Жегалов).

Он говорит, что порой необходимо лгать во благо: “… правда-то, – не всегда по недугу человеку… не всегда правдой душу вылечишь…”. Самообман помогает человеку легче сносить трудности жизни (вспомним рассказ Луки о бедном крестьянине, лелеявшем веру в “праведную землю”, его утешительные слова,

которые старец говорил умирающей Анне и которые облегчили ее кончину). На первый взгляд, в таком отношении ко лжи и правде можно увидеть противоречие убеждений Луки с библейской заповедью: “Не лги”.

Однако это противоречие мнимое. Необходимо помнить, что многие библейские истины и законы нельзя считать абсолютными (об этом предупреждал своих еще сам Господь).
В “Книге книг” идет речь о той лжи, которая может принести вред людям, очернить их души. Но ложь, дарующая надежду, побуждающая человека жить и верить в лучшее, даже если мир вокруг погряз в безнравственности, благотворно влияет на душу человеческую. А горькая правда, повергающая в уныние, не оставляющая надежды на лучшее, есть зло для человека, ибо она противоречит другой, не менее важной библейской заповеди: “Не навреди ближнему”.
Следует отметить, что Лука, несмотря на его уверенность в необходимости “лжи во благо”, не отрицает необходимость говорить порой горькую правду. Выражая свое отношение к царящей в ночлежке атмосфере взаимной глухоты и невежества, старец говорит: “Погляжу я на вас, братцы, – житье ваше – о-ой!..”. Он обличает грубых и замкнутых в себе ночлежников, раскрывая перед ними темную картину их жизни.

Человек с большим жизненным опытом, Лука понимает, что такая атмосфера существования царит и во многих других уголках страны. С печалью в голосе он говорит: “Эхе-х… господа люди! И что с вами будет?..”.

Стремление к лучшему, чистому не мешает страннику видеть беспросветность скорбной человеческой жизни: “Живых – не жалеем… сам себя пожалеть – то не можем… где тут!”.
Столь разноплановые отношения Луки к правде и лжи объясняется его жизненной позицией: “…для лучшего люди-то живут…”. Там, где правда помогает человеку достичь желанной цели, она необходима. Но если эта же правда заставляет человека отступать назад, необходимо отбросить ее и лелеять надежду на лучшее, каким бы призрачным оно ни было.
Прибывание старца в среде ночлежников оказывает благотворное влияние на их души, Сатин, относившийся к жизни равнодушно и даже презрительно, становится ярым защитником правды, призывает ночлежников стремиться к лучшей жизни: “Чело-век! Это – великолепно! Это звучит… гордо!

Чело-век!”. Несмотря на революционный пафос его речей, мы видим, что Сатин уважает старика, отстаивает его убеждения и взгляды на жизнь: “Старик – не шарлатан!”. Но эти убеждения красноречивый оратор развивает, доводя их высшей точки: “Ложь – религия рабов и хозяев…

Правда – бог свободного человека!”. Если Луку можно назвать “смиренным либералом”, то Сатина – “непримиримым революционером”.
Клещ, когда-то в отчаянии кричавший: “… на что мне она – правда?”, начинает глядеть на нее по другому: “… надо жить – по закону… по Евангелию…”. “Евангелие” в переводе с греческого означает “благостная весть”, “надежда”. И потому жить по Евангелию – значит жить с надеждой в сердце.
Меняется даже обычно равнодушный Барон: “А… ведь зачем-нибудь я родился… а?”.
Подобные вопросы задают себе и другие ночлежники, которые переродились под влиянием Луки. Они исполнены надежды на будущее, верят в благодатную правду. Но гнетущая атмосфера ночлежки давит их другой правдой – правдой о беспросветности и безнадежности жизни.

И, слабые характером, они не могут вырвать из своей тюрьмы.
Под ложью можно понимать и многие человеческие мечты и надежды. А в современном мире они – опора для человека, источник, питающий его слабые духовные силы. И потому гуманная позиция Луки кажется мне наиболее правильной, ибо старец своими речами зажигает в нас искры жизни, заставляя, несмотря ни на что, верить в лучшее, совершая свой земной путь.