Что известно о прозе Марины Цветаевой?

“Вся моя проза – автобиографическая” – признавалась М.И. Цветаева в автобиографии. Она писала о том, что пережила сама, о тех людях, с которыми была знакома и встречалась, в прозе она даже не изменяет их имена.

Но это не мемуары, не докумен­тальная, а именно художественная литература.

События и впечатления детства Цветаевой отражены в по­вестях “Мать и музыка”, “Черт”, рассказах “Сказка матери”, “Башня в плюще”, О своей матери, Марии Александровне Мейн, Цветаева рассказывает в таких произведениях, как “Мать

и му­зыка”, “Сказка матери”. М.А. Мейн, несмотря на слабое здоро­вье (она скончалась от туберкулеза в 1906 г., когда Марине было 14 лет), уделяла много внимания своим дочерям Марине (Мусе) и Анастасии (Асе). Она была жестким воспитателем: “Мать не вос­питывала – испытывала: силу сопротивления…

Мать поила нас из вскрытой жилы Лирики… После такой матери мне оставалось только одно – стать поэтом”.

О своем отце, Иване Владимировиче Цветаеве, Марина Ивановна рассказывает в шести новеллах под общим названи­ем “Отец и его музей”. И.В. Цветаев – профессор Московского университета,

основатель Музея изобразительных искусств (был открыт в 1912 г., назывался тогда Музеем Александра III). Дочь рассказывает о характере своего отца, раскрывая его многогран­ность через парадокс скупость – щедрость, объясняя житейские привычки отца как проявление сути его внутренней жизни, как “скупость каждого, живущего духовной жизнью и которому про­сто ничего не нужно”, как “скупость дающего”, который скуп, “чтобы мочь раздаривать.

Ибо раздаривал он до последнего вздоха… А сколько бедных студентов, бедных ученых, бедных родственни­ков поддерживал он!”.

В очерке “Башня в плюще” (1933) Цветаева вспоминает о том, как они с сестрой жили и учились в пансионе во Фрейбурге (Германия), точнее, описывает один день – Пасху 1905 г. и пере­живания маленьких девочек, связанные с посещением дома, хо­зяйка которого ведет с ними беседы, казалось бы, вполне детские. Но временная перспектива и жизненный опыт автора показывают многозначность простых вопросов и неслучайность наивных от­ветов, высвечивающих суть характеров детей, обусловивших их судьбы.

Неустойчивость жизни в эмиграции, ощущение своей чуже­родности передано Цветаевой в рассказах “Страховка жизни” и “Китаец”.

Особенности прозы Цветаевой пристально анализировал поэт И. Бродский: “Фраза строится у Цветаевой не столько по принципу сказуемого, следующего за подлежащим, сколько за счет собственной поэтической технологии: звуковой аллюзии, корне­вой рифмы. То есть читатель все время имеет дело не с линейным аналитическим развитием, но с кристаллообразным (синтети­ческим) ростом мысли… Цветаева показывает своему читателю, из чего слово – мысль – фраза – состоит; она пытается – ча­сто против своей воли – приблизить читателя к себе: сделать его равновеликим. …К тому же повествование ее, в строгом смысле, бессюжетно и держится, главным образом, энергией монолога” (“О Цветаевой”).