Человеческая природа в “интеллектуальной прозе” XX века

Для европейской культуры традиции XX века характерен пересмотр доминировавшей ранее в общественном сознании концепции человеческой природы. Со времен Ренессанса и эпохи Просвещения в сознании европейской интеллигенции (при всем многообразии индивидуальных исканий) установился своего рода незыблемый ценностный фундамент, представляющий собой совокупность не подлежащих сомнению гуманистических идей, наполненных верой в совершенство человеческой природы, способность человека адекватно познавать мир и переустраивать его в соответствии

со своими идеалами – идеалами Истины, Добра и Красоты.

Все беды – лишь от того, что сам человек “не понимает” своих интересов, что некие невесть откуда взявшиеся условия (социальная несправедливость, словно бы навязанная человеку кем-то извне, личная несвобода и т. д.) мешают человеку проявить себя в полной мере. Разумеется, эта концепция человека реализовывалась в самых разных вариантах, порой даже ставилась под сомнение, порой против нее бунтовали – и все-таки именно она была доминирующей на протяжении многих веков. По мнению известного современного культуролога Ю. Давыдова, под знаком подобной

концепции человека европейская культура развивалась с середины XIV и по конец XIX века: “Но когда век этот, переживший уже свои официальные похороны (ими была первая мировая война), в последний раз взглянул вокруг себя – на месте лелеемого им царства Истины, Добра и Красоты он увидел одни лишь развалины”. Был ренессансный гуманизм.

Он воспел человека как такового, человека во всех его проявлениях. Но раскрепощенный и тысячекратно воспетый ренессансный человек явил себя в образах Цезаря Борджиа и графа Ченчи. Был период “отрезвления” – и Шекспир от ренессансного восхищения человеком приходит к концепции трагического гуманизма: в своей “Мере за меру” он уже в отчаянии сравнивает человека со “злой обезьяной”, над которой “плачут ангелы”. Была эпоха Просвещения, и ренессансные ценности, в чуть измененном виде, были “реабилитированы”: человек есть “кака”, все его пороки – плод несовершенного социального устройства (абсолютизм, феодализм и т. д.), и царство Истины, Добра и Красоты достижимо при условии исправления пороков социального устройства.

Человек освободился от феодальных пут. Человек получил личную независимость, право свободного выбора.

Но “золотой век” не наступил и после этого – и теперь уже все отчетливее становилось понимание многими европейскими интеллигентами того, что в основе практически непреодолимого несовершенства земного бытия в значительной степени лежит несовершенство самой человеческой природы. Мучительный процесс осознания человеком несовершенства собственной природы затянулся намного десятилетий, но особенно бешеное ускорение этому процессу придали трагические катаклизмы XX века -. вначале первая мировая война, потом – победа нацизма в Германии и вторая мировая война…

В результате, с одной стороны, стали появляться концепции, развенчивающие гуманистическую культурную традицию, но, с другой стороны, сама гуманистическая традиция обогатилась усвоением нового знания о человеке: несколько экзальтированный ренессансный гуманизм, базирующийся на признании чуть ли не изначального совершенства человеческой природы, стал постепенно перерастать в гуманизм, вбирающий в себя трагическое знание о человеческом несовершенстве – но оставшийся гуманизмом. Человеческая природа, в том числе и ее звериный компонент, стала в XX веке объектом интенсивного научного исследования.

Интерес к человеческой природе отразился и в “интеллектуальной прозе” XX века. При общем пришедшем в культуру XX века мотиве разочарования в человеческой природе были, конечно, и писатели, демонстративно противопоставившие этому разочарованию идею человека как “прекрасного животного”.

В этом плане очень представительно творчество талантливого английского писателя Д. Г. Лоуренса (1885-1930) – одного из последних романтических певцов, который был убежден в том, что источник всех зол – сковывающее влияние на изначально совершенную человеческую природу всего, что связано с цивилизацией, – и промышленности, и религии, и науки. Лоуренс считал, что благодаря этому человек утрачивает свою гармоничность и цельность.

Но, увы, история все более и более ясным делала несоответствие реального “природного начала” в человеке тому идеализированному “природному началу”, которое стояло перед глазами Лоуренса. И уже после смерти Лоуренса, в 1936 г., его близкий друг, талантливейший английский писатель О. Хаксли вкладывает в уста “автобиографического героя” своего романа “Слепой в Газе” следующие рассуждения: “…Лоуренс никогда не смотрел в микроскоп, никогда не видел биологическую энергию в ее основном нерасчлененном состоянии. Он и не хотел смотреть, он отрицал принцип микроскопа, опасаясь того, что перед ним может открыться.

И у него были основания опасаться. Эти – друг под другом – бездны безличности, неукротимо надвигающиеся, – они бы ужаснули его”. Голдинг – признанный мастер романа-притчи: в его романах моделируется явно неправдоподобные ситуации, в которых “в лабораторных условиях” проверяется человеческая природа.


1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...

Человеческая природа в “интеллектуальной прозе” XX века