Частичные издания “Герой нашего времени”
В 1839 г. Лермонтов заканчивает работу над своим величайшим прозаическим произведением – “Героем нашего времени”. Роман этот, состоящий из пяти повестей, до выхода в свет отдельным изданием (1840 г.) был частично известен читателям, т. к. автор опубликовал в “Отечественных записках” в 1839 г. – “Бэлу” и “Фаталиста”, в 1840 г. – “Тамань”.
При напечатании “Фаталиста” редакция журнала подготавливала читателей к скорому появлению романа в отдельном издании следующим примечанием:
“С особенным удовольствием
Передаю этот отрывок из записок Печорина в том виде, в каком он мне достался”.
К повести “Тамань” было дано примечание: “Еще отрывок из записок Печорина, главного лица в повести “Бэла”, напечатанной в 3-й книжке “Отеч. записок” 1839 года”.
Печатая в журнале три повести, входящие в роман, автор совершенно не придерживался хронологической последовательности излагаемых в них событий. В самом романе отдельные его части тоже не расположены во временной последовательности. Мотивировку этого приема обстоятельно вскрывает в комментариях к роману проф. Б. М. Эйхенбаум, указывающий на то, что автор, сначала выступающий как герой (начало “Бэлы”), постепенно уступает свое место действительному своему герою; сначала мы узнаем о нем от Максима Максимыча, плохо разбирающегося в психологии своего приятеля; затем автор сам встречается с Печориным и сообщает читателю свои наблюдения, отчего герой становится ближе и понятнее (“Максим Максимыч”); наконец, в “Журнале Печорина” устанавливаются непосредственные отношения между читателем и героем.
Повести, составляющие “журнал”, также расположены по принципу постепенного углубления: “Тамань” – новелла, показывающая поведение героя, но не дающая представления об его внутренней душевной жизни; “Княжна Мери” – дневник, раскрывающий эту душевную жизнь; “Фаталист” – своеобразный финал, подготавливающий гибель героя на примере чужой гибели – Вулича, являющегося своего рода двойником Печорина.
Работа над “Героем нашего времени”, по существу, выходит из пределов 1837-1839 гг. Центральный образ романа подготавливался в известной степени созданием целой галереи героев, более или менее родственных Печорину; вспомним Измаил-Бея, Вадима, Арбенина (“Маскарад”). Конкретно образ Печорина обрисовывается в незаконченном романе “Княгиня Лиговская” (1836 г.), заключавшем в себе очень много автобиографического; действие в нем не связано с Кавказом. Из этого романа мы узнаем, что Печорин до 19 лет жил в Москве, в детстве обучался в пансионах, потом поступил в университет, которого не окончил.
В Польскую кампанию он поступил в гусарский полк и участвовал в военных действиях. После взятия Варшавы перевелся в гвардию и жил в Петербурге; роман обрывается на описании событий, относящихся к тому времени, когда Печорину было 23 года.
Пребывание на Кавказе в 1837 г. дало автору обильный материал для его художественных замыслов, связанных и с новыми темами, и с прежними, в том числе с “Героем нашего времени”. Лермонтов переносит своего героя на Кавказ, в иную географическую и общественную среду, вводит много лиц, которые не встречались в “Княгине Лиговской”. В романе нашли отражение личные переживания, его наблюдения, вынесенные из поездок на Кавказ, и, наконец, различные литературные источники.
В дореволюционную пору особенно много придавали значения автобиографическим моментам, значение которых очень преувеличивалось; такие суждения приходилось слышать самому автору; в предисловии к роману, написанном в 1841 г., он отмечал, что некоторые читатели полагают, что “сочинитель нарисовал свой портрет” (V, 185-186). Лермонтов глубоко прав, указывая в том же предисловии на то, что его герой – “точно портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии”. Произведение создано под непосредственным воздействием тех картин, какие приходилось видеть автору в разных уголках Кавказа – на группе Минеральных Вод, в глухих крепостях, захолустных городках; все это прошло через горнило большой творческой работы, в процессе которой им отбрасывалось все эпизодическое, а на первый план выдвигалось все типическое. Его роман содействовал укреплению в нашей литературе реалистического направления.
Писатель задает вопрос: “Ежели вы верили в возможность существования всех трагических и романтических злодеев, отчего же вы не верите в действительность Печорина?
Довольно людей кормили сластями: у них от этого испортился желудок; нужны горькие лекарства, едкие истины”. В черновых вариантах находим следующее меткое замечание, касающееся Печорина, – “это тип”.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...