Чацкий и Молчалин как герои-антиподы (По комедии А. С. Грибоедова “Горе от ума”)

В первом действии (1 -6-е явления) показаны отношения Софьи и Молчалина до приезда Чацкого. Это экспозиция любовной игры, но уже сейчас автор указывает на неискренность отношений Молчалина к Софье, показывает эту любовь иронически. Это видно из первой ремарки (“Лизанька спит, свесившись со стула”, тогда как из комнаты барышни “слышно фортепиано с флейтою”), и из слов Лизы о тетушке Софьи, и ее едких замечаний (“Ах!

Амур проклятый!”). Здесь же показано отношение Софьи к Чацкому:
Болтает, шутит, мне забавно;
Делить со всяким

можно смех –
Говорит она, не веря в его любовь.
“Прикинулся влюбленным” – вот как определяет Софья его чувства.
И тут… появляется он! “Остер, умен, красноречив”, он “набрасывается” на Софью, а затем не очень лестно “перечисляет” ее родню. Намечается общественный конфликт, который сам Грибоедов определил так – Чацкий “в противуречии с обществом, окружающим его”. Но не зря автор использует простонародную форму “противуречие”, ведь Чацкий в конфликте не только со “светом”, но и с народом, и с прошлым:, и с самим собой.
Он одинок и с таким характером обречен на одиночество, Чацкий доволен сам собой, своими речами, с наслаждением переходит от одного предмета насмешек к другому: “Ах! к вос-питанью перейдем!” Он постоянно восклицает: “Ну, что вам батюшка?”, “А этот,’как его?..”, “А трое из бульварных лиц?”, “А тот чахоточный?..” – как будто это ужасно важно, после трех-то лет. Вообще на протяжении всей пьесы Чацкий замолкает, делает “минутный” перерыв, задумываясь над словами собеседника, всего два раза – при первом своем появлении в доме и в последнем монологе. И тут же объясняет: “Ум с сердцем не в ладу”, – то есть передовые идеи, о которых он так красиво говорит, не лежат в основе его поступков, а значит, все, что он говорит, есть порыв рассудочный, идущий не от сердца, следовательно, надуманный.
“Все, что он говорит, – очень умно! Но кому он это говорит?” – писал Пушкин. Действительно, ведь ключевая ремарка в третьем действии гласит: “Оглядывается, все в вальсе кружатся с величайшим усердием. Старики разбрелись к карточным столам”.

Он остается один. Кому же он говорит? Может быть, себе? Сам не зная того, он разговаривает с собой, пытаясь уладить бой “сердца” и “ума”.

Составив в своем уме схему жизни, он пытается “подогнать” под нее жизнь, нарушить ее законы, поэтому она и отворачивается от него, не забывается при этом и любовный конфликт. Софья тоже не принимает его рационализма. И если согласиться с Блоком, что “Горе от ума” есть произведение “…символическое, в истинном смысле этого слова”, то Софья и есть символ России, где Чацкий чужой, ведь “он умен по-иному… умен не по-рус-ски.

По-чужому. По-чуждому”.
Монологи Чацкого близки по своей идейной направленности к лозунгам декабристов. Он обличает низкопоклонство, жестокость крепостников, подлость – вот в чем согласен с ним и декабристами Грибоедов. Но он не может одобрить их методы, те же самые схемы жизни, только уже не одной, а целого общества.

Поэтому кульминация всех конфликтов – обвинение Чацкого в сумасшествии. Тем самым ему отказывается в праве быть гражданином, высочайшим благом, по декабристской теории, ведь одно из определений человека-гражданина есть “здравый ум” (Муравьев); в праве быть уважаемым и любимым. Именно за рационалистический подход к жизни, стремление к поставленной цели “низкими” способами Грибоедов и называет всех героев комедии “глупцами”.
Но вот внешне незаметный, “безродный” секретарь Фамусова – Молчалин. В его лице Грибоедов создал исключительно выразительный обобщенный образ подлеца и циника, “низкопоклонника и дельца”, пока еще мелкого негодяя, который сумеет, однако, дойти до “степеней известных”. Вся лакейская “философия жизни” этого чинуши и подхалима, не смеющего “свое суждение иметь”, раскрывается в его знаменитом признании:
Мне завещал отец:
Во-первых, угождать всем людям без изъятья –
Хозяину, где доведется жить,
Начальнику, с кем буду я служить,
Слуге его, который чистит платья,
Швейцару, дворнику, для избежанья зла,
Собаке дворника, чтоб ласкова была.

И все же не Чацкий, а Молчалин – человек будущего, человек новой, николаевской эпохи. Мы встретимся с его прототипом во второй части повести Льва Толстого “Два гусара”, мы увидим его “родственников” в булгаковской фантасмагории, где он примет фамилию Шариков, он просочится в совет народных депутатов и, прикрывшись партбилетом, будет жить и размножаться.
Кстати, Молчалин вовсе не так безлик, как кажется с первого взгляда. В глазах Софьи он озарен ее любовью, он “враг дерзости”.
Чацкий с жаром ораторствует, кричит знаменитое: “Карету мне, карету!” Все на сцене: Чацкий, Софья, Лиза, Фамусов, толпа слуг со свечами, и авторская ремарка мелкими буквами: “Те же, кроме Молчалина”. Притаился наш герой, ждет своего часа. И еще явит себя у Гоголя, Толстого, Достоевского, Сологуба, Андреева, Платонова, Булгакова…

Он бессмертен.