Центральный персонаж комедии А. Н. Островского “Свои люди – сочтемся”

В наименовании героя Островский играет мягкими “л” и скользящими “з” (Лазарь Елизарыч Подхалюзин), намекая на зерно образа пройдохи-приказчика и его способ действия в пьесе. Свои далеко идущие планы (завладеть имуществом хозяина и жениться на его дочке Липочке) П. проводит в жизнь аккуратно и постепенно. Верный подручный Большова, П. до поры до времени так и стелется перед хозяином. Его реплики в диалогах с ним – сплошные поддакивания: “Уж это как водится”, “Наше дело подначальное”, “Это опять-таки, Самсон Силыч, как

вам угод-но-с” и т. д.

Он легко завоевывает доверие Большова, используя в разговоре понятные тому категории (“душа”, “совесть”, “чувство”, “сердце”) и заверяя, что всего этого у него, П., в избытке: и “совесть знает”, и “душу имеет”, и “чувствовать может”. Зная самодурство Большова, он в самый ответственный момент сговора, когда Липочка всерьез заупрямилась (“Не пойду за такого противного!”), аккуратно “подкладывает” реплику, решившую все дело сватовства в его пользу: “Тятенька, видно, не бывать-с по вашему желанию”.

А Липочку П. любит не шутя. Он на все

для нее готов: и “скверную” жилетку сменить, и бороду обрить, и одежды накупить, “какую чудней”, и “капидонами” потолок нового дома украсить. Собираясь в деле ложного банкротства “попользоваться чем-нибудь лишним”, П. уговаривает себя, что в этом “греха нет никакого”, т. к. Большое сам других обманывает, “так какая же здесь совесть”.

Добившийся исполнения желаний, П. живет в довольстве и покое.

Приход Большова из долговой ямы нарушает его душевный мир. П. “мягко стелет словами”, но платить кредиторам отказывается. И все же усвоенная с детства (не без влияния Большова) “торговая наука”, закоснелость в мошенничестве дают трещину.

Ему становится “жаль тятеньку, ей-богу, жаль”. На мгновение просыпается в П. живое чувство жалости, но это именно мгновение: “жаль тятеньку”, но денег “жальче”.

Островский писал позднее, что взгляд на жизнь кажется ему в этой комедии “молодым и слишком жестоким”. В этой “жестокости” взгляда нет приговора человеку, но есть строгая справедливость моральной оценки главного героя.