Биография Ярослав Сейферт, лауреат Нобелевской премии по литературе
Столица Чехии Прагa – один из виднейших центров европейской культуры. Расцвета в этом качестве город достиг в годы, предшествовавшие распаду Австро-Венгрии, и в два десятилетия за этим, когда, освободившись почти от 400-летнего господства австрийцев, чешский народ начал строить свою судьбу. В Праге работали Кафка и Рильке, позже она стала прибежищем многих русских эмигрантов.
Тогда же национальная литература, корни которой уходят в средние века, начала восстанавливать собственный голос.
И с самого начала этого процесса в нем участвовал
Родился Сейферт в семье слесаря, жившей в пролетарском предместье Праги. Отец был членом социал-демократической партии, в гимназии он не доучился. В 1921 году вступил в только что созданную Коммунистическую партию Чехословакии, начал работать в газете “Руде право”, а затем в Пражском коммунистическом издательстве. Тогда же вышел его первый сборник “Город в слезах”, проникнутый идеями революции.
Это было созвучно настроениям пролетарской молодежи, образовавшей в 1920 году
В последующем политические взгляды Сейферта, не выдержав соприкосновения с действительностью, эволюционируют. В 1925 году он посетил Советский Союз, потом приезжал еще раз и не нашел в измученной и разрушенной стране ничего, что поддержало бы его социальные надежды. А в 1929 году за выступления против руководства Сейферта исключили из компартии.
На жизнь Сейферт зарабатывал, сотрудничая в газетах и журналах. О годах между войнами он вспоминал как о самых счастливых: молодость, надежды… Регулярно выходили новые сборники: “Одна любовь” (1923), “На волнах ТСФ” (1925), “Соловей поет плохо” (1926). Его художнические позиции резко изменились.
Впрочем, к середине 20-х годов и весь “Деветсил”, в котором Сейферт играл ведущую роль, отказался от программы пролетарской поэзии и выдвинул собственную концепцию – “поэтизм”. Этому художественному движению суждено было получить редкое значение для духовной жизни страны, стремясь подчеркнуть специфику искусства, поэтисты резко противопоставляли его идеологии. Они считали, что с развитием общества агитационно-познавательная функция должна быть передана другим сферам деятельности человека, на долю же искусства остается эмоционально-выразительная функция в ее чистом виде.
Не отказываясь от борьбы за социальные преобразования, они выносили ее за те скобки, внутри которых сосредоточивалось творчество.
Поэтизм утверждался как “искусство жить и радоваться жизни”. Это была реакция на снобизм и академизм искусства прежних времен, на рассудочность чешской литературы XIX века, но в первую очередь на аскетизм и декларативность той самой пролетарской поэзии, из которой вырос поэтизм. Вместе с тем поэтисты не стремились изолироваться от масс, искали пути к рядовому читателю, вводя в творчество элементы занимательности и игры.
Искусство, в их представлении, должно было стать эмоциональным противовесом технократической деятельности человека.
Это была глубокая и детальная программа, не замедлившая принести плоды. Поэтизм способствовал усилению в чешской поэзии лирического начала, раскованности в проявлении личности поэта, активизации творческой фантазии, очищению языка от штампов и архаизмов. Он выдвинул могучую плеяду поэтов, в том числе Витезслава Незвала, Константина Библа, Франтишека Галаса.
Их жизнь захватила все трагические перипетии, происходившие с их страной и в Европе, и сложилась нелегко.
В стихах межвоенных лет Сейферт обращался к темам любви, природы, родины, истории: они объединены в сборниках “Яблоко из лона” (1933), “Руки Венеры” (1936). Это был период “чистой” лирики. Однако перед угрозой гитлеровской агрессии поэтисты отодвинули на второй план эстетические расхождения с иными направлениями литературы и объединились с ними в едином русле патриотического фронта.
Сборники, выпущенные Сейфертом в тот период,- “Погасите огни” (1938), “Веер Божены Немцовой” (1940) и другие – проникнуты болью за народ, настроениями патриотизма и свободомыслием.
После освобождения страны центральной для Сейферта стала тема борьбы и победы над фашизмом, что нашло отражение в книгах “Шлем глины” (1945) и “Моцарт в Праге” (1946). Его популярность растет, однако неискоренимый индивидуализм Сейферта и его тяготение к интимной лирике плохо укладывались в программу Союза писателей, образованного после прихода к власти коммунистов во главе с Клементом Готвальдом. Критика в адрес поэта приобретает серьезный характер, его упрекают в “измене делу рабочего класса” и т. п. И тем не менее появляются новые сборники его поэзии: “Мамочка” (1954), “Мальчик и звезды” (1956), “Концерт на острове” (1965), “Литье колоколов” (1965).
Постепенно конфликт с властями сглаживается, и в 1955 году Сейферту присуждается Государственная премия. Но уже на следующий год, когда разоблачения Хрущева отозвались громким эхом в Восточной Европе, Сейферт выступает с речью в защиту подвергшихся опале писателей: “Когда писатель молчит – это равносильно тому, что он лжет”. Опять последовала официальная немилость, однако спустя несколько лет Сейферт снова становится общественно активной фигурой и в середине 60-х годов принимает участие в переоценке опыта национальной литературы с учетом западных достижений: “нового романа”, драмы абсурда, “конкретной” поэзии и пр.
В 1966 году ему присваивают звание Народного художника Чехословакии.
В период “Пражской весны” Сейферт выступает в поддержку правительства Александра Дубчека и против политического контроля над культурой, подписывает манифест “2000 слов”, возглавляет комиссию по реабилитации репрессированных мастеров слова. Его избирают председателем реорганизованного Союза писателей, и в самые тяжелые дни кризиса Сейферт выступает по радио с речью “Мы не будем жить в рабстве”. После оккупации страны он отказывается отречься от этого заявления, и его общественная и писательская деятельность переходит на рельсы диссидентства.
Сейферт подписывает документ-протест “Хартия-77”. Жизнь осложнилась и тяжелой сердечной болезнью, но тем временем растет международное признание. Смягчилось отношение к нему и на родине, что было заметно в дни 80-летия поэта.
Известие о премии Нобеля (1984 год) застало Сейферта в больнице. На торжества он приехать не смог. В адрес престарелого писателя было сказано много хвалебных слов. “В Сейферте воплощен дух чешского народа”,- заявил один из его соотечественников.
Сейферт-поэт необычайно широкого стилистического диапазона. Сперва он тяготел к классической, рифмованной форме, затем стал пользоваться свободным стихом. Ему не удалось избежать влияния сюрреализма и дадаизма, но со временем его поэзия становится все более ясной по форме и глубокой по мысли. В стихотворении “Поэт и другие ремесла” Сейферт обратился к старой теме “поэт и общество”:
Поэт?.. Как старый патефон,
Одно и то же мямлит он.
Двоятся рифмы, чуть дыша,
“любовь” и “кровь”, “мороза – роза”,
Вот и сидит он без гроша,
И в долг берет,- такая проза.
Карманы пухнут: весь в стихах.
В чернилах мальцы у бедняги.
Пером гусиным на столах
Он пишет, если нет бумаги.
Иное дело – трубочист,
Хоть, может, он и не речист.
И, весело сравнив поэта с трубочистом, бочаром, пекарем и кузнецом, Сейферт заканчивает:
И все-таки. мои друзья,
Поэта забывать нельзя.
На нашем языке родном,
На языке, знакомом с детства,
Он нам поведает о том,
Как мы спасли в годину бедствий
Речь матерей, высокий свет неувядаемой отчизны.
Не прячьте слез! Поет поэт, поет поэт во славу жизни.
Колокола и рюмок звон слились в торжественнейшей оде…
С улыбкою бросает он в окошко розу. И уходит.
Перевод М. Шаповояова
Известен Сейферт и как прозаик – в мемуарах “Все красоты мира” усматривают художественную историю чешской литературы XX века. Популярен Сейферт-переводчик, благодаря ему на чешском языке можно читать Аполлинера, Блока, Гурамишвили. Коротко говоря, его имя достойно представляет давно ставшую частью европейской культуры и наконец-то внесенную в нобелевский список чешскую литературу.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...