БИБЛЕЙСКИЕ МОТИВЫ В ПОВЕСТИ “СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ”

Повесть “Собачье сердце” принадлежит к числу произведений, посвященных Москве, описывающих сложное, противоречивое по­слереволюционное время. И вместе с тем в ней затронуты вечные, глобальные темы и вопросы, актуальные для человечества незави­симо от пространственно-временных координат. М. А. Булгаков ис­пользовал при создании повести множество литературных аллюзий и реминисценций (начало явно перекликается с поэмой А. Блока “Двенадцать”, манера излишней детализации – традиция Гоголя), но особую весомость и значимость повествованию

придают библей­ские мотивы, переводящие его в философский план, подчеркиваю­щие глобальность и общечеловеческий смысл поднимаемых проб­лем.

Одним из таких мотивов, прослеживающихся не только в “Со­бачьем сердце”, но и в других произведениях БулгаковА (например, “Мастер и Маргарита”), является построение системы персонажей по принципу учитель – ученик – предатель (провокатор). Дейст­вительно, профессор Преображенский – учитель, главные черты которого – мудрость, интеллигентность, глубокое понимание про­исходящего в сочетании с определенным научным фанатизмом. Об­раз

Преображенского дан практически целиком в религиозном освещении: от собственно фамилии до характеристик, которые да­ют ему другие действующие лица, в основном Шарик и Борменталь (“творец”, божество”, “жрец” и т. д.). С почти сакральной фами-

Лией “Преображенский” связана еще одна характерная деталь: дет­ство И Юность Шарика Проходят У Преображенской заставы, там же умирает Чугункин (пивная “Стоп-Сигнал”, Как написано в дневнике доктора Борменталя); Эта деталь по принципу алогизма подчеркивает абсурдность идеи создания “нового человека”, пре­вращения собаки в Человека, “преображения”.

В системе персонажей доктор Борменталь – ученик, искренне преданный учителю и вместе с тем никогда до конца его не пони­мающий (эти качества характерны для всех булгаковских “учени­ков” – вспомним Левия Матвея и Ивана Бездомного из романа “Мастер и Маргарита”). Борменталь, подобно Левию Матвею, пы­тается вести записи, фиксирует на бумаге происходящее, но Булга­ков подчеркивает неспособность доктора глубоко и объективно ос­мыслить реальность, доверяет ему повествование лишь на время и при этом постоянно вводит Травестирующие Детали (например: “Профессор Преображенский, вы – творец! (Клякса)” – фраза из дневника), вследствие чего у читателя создается впечатление, что ученик – ненадежный рассказчик. Ученик остается преданным идее до конца и сам доводит ее до последней точки (решается на об­ратную операцию), но при всей своей стойкости и упорстве он всег­да духовно слабее учителя именно тем, что пытается бороться с аг­рессивными проявлениями внешнего мира, в то время как учитель пассивен и верен своим убеждениям в силе добра и невозможности насилия. (“Ласка единственный способ, Который Возможен в обращении с живым Существом”, – говорит Преображенский.)

В повести есть и предатель, и провокатор: Шариков и Швондер соответственно, причем Шариков – в прямом смысле детище Пре­ображенского, детище научное, результат опыта и в определенном смысле ученик, ведь профессор некоторое время пытается воспиты­вать И Учить Шарикова. Мотив предательства учителя неблагодар­ным учеником усиливает впечатление трагизма от самого факта предательства из-за переклички с известной ситуацией из Библии. События, происходящие в квартире Преображенского, попытка бегства Шарика в первый день, его потеря сознания и пробуждение напоминают легенду о воскрешении Лазаря.

Библейским является и мотив потопа, хотя он и переведен БулгаковЫм в комедийный план: неумение Шарикова обращаться с водопроводными кранами приводит действительно к катастрофе, к “великому Потопу”, От ко­торого страдает прекрасная квартира профессора.

Тот факт, что Шариков после воскрешения произносит знамени­тое “абырвалг”, в тексте обосновывается по-разному: сам Шарик повествует о милиционере, стоявшем у начала слова, из-за чего подбегать к магазину было удобнее от “хвоста” Названия; однако в своих записях доктор Борменталь приводит другую причину чте­ния справа налево – “перерыв зрительных нервов у собаки”, но ведь в начале повести Шарик читает “сыр” слева направо, норма­льно, – значит, обе точки зрения ставятся БулгаковЫм под сомне­ние, тем более что дневнику Борменталя, как уже говорилось, ав­тор доверяет мало! Чтение справа налево – намек на иудейскую письменность, своеобразная библейская аллюзия, придающая осо­бую значимость первому произнесенному вслух слову Шарикова.

И пожалуй, самый очевидный мотив в повести, вызывающий ас­социации с Библией, – место и время действия. События происхо­дят в декабре – марте, но основное действо – операция и преобра­жение Шарика – занимает промежуток времени с 24 декабря (соб­ственно операция) по 7 января, то есть от католического до право­славного Рождества. Место действия – район улицы Пречистенки, не только традиционное место жительства интеллигенции, но в кон­тексте повести – топоним, с самого начала придающий повествова­нию религиозное звучание, переводящий его в философский план.

В “Собачьем сердце” Булгаков не стремился запечатлеть объек­тивное, реалистическое отображение действительности; напротив, созданная им картина гротескна, то есть строится на совмещении несовместимых или полярно противоположных понятий; трагиче­ского и комического, реального и абсолютно фантастического, аб­сурдного. Библейские аллюзии постоянно прерываются снижающи­ми, комическими деталями, заставляющими читателя переосмыс­лить происходящее в сатирическом ключе. Религиозных мотивов не так много, но все они играют значительную роль в раскрытии основной идеи повести и одновременно предвещают появление главного, финального произведения М. А. БулгаковА, где библей­ская линия станет самостоятельной, – романа “Мастер и Маргари­та”, работу над которым писатель начнет через два года после за­вершения повести “Собачье Сердце”.


1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...

БИБЛЕЙСКИЕ МОТИВЫ В ПОВЕСТИ “СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ”