“Ах, Боже мой! Что станет говорить княгиня Марья Алексеевана!” (по комедии А. С. Грибоедова “Горе от ума”)

В группе двадцати лиц отразилась, как луч света в капле воды, вся прежняя Москва, ее рисунок, тогдашний ее дух, исторический момент и нравы. И это с такою художественною, объективною законченностью и определенностью, какая далась у нас только Пушкину и Гоголю.
И. А. Гончаров
Произведением, прославившим имя Александра Сергеевича Грибоедова, стала его комедия “Горе от ума”. Причины ее небывалого, триумфального успеха заключаются в том, что в ней нашли живой отклик потребности читающей России, в том, что проблема, затронутая писателем,

касалась практически всех сторон общественной жизни и была в высшей степени злободневной. Автор с огромным мастерством раскрыл основной конфликт российской действительности: конфликт расколотого на две части общества, где консервативному большинству стремится противостоять горстка вольнодумцев, требующих перемен.
В произведении перед нами предстает весь многообразный мир московского общества с его нравами, привычками, традициями. Всего на сцене появляются или же упоминаются более пятидесяти лиц. У всех своя жизнь, свои желания и стремления, свои амбиции и страсти.

И весь этот пестрый и многоликий

мир объединяется лишь в рамках основной проблемы – раздвоенности дворянской России.
Так, прогрессивно настроенному Чацкому в комедии противостоит все общество, собравшееся в доме Фамусова, общество, каждый член которого является типичным выразителем московских нравов. Они не только придерживаются отсталых, ложных представлений о жизни, но и образуют организованное, сплоченное единство, направленное против общего врага – прогресса и просвещения. В этом обществе слабость, глупость и беспомощность отдельных людей преодолеваются общностью всех, подчиненностью одной цели.

За внешним комизмом ситуаций и диалогов проступает зловещие очертания этого круга. Здесь мы встречаем и льстивого, услужливого Молчалина, не смеющего “свое суждение иметь” и стремящегося любыми способами приблизиться к знатному обществу; и дамского угодника, лжеца и сплетника Загорецкого, о Котором Платон Михайлович говорит, что:
…человек он светский,
Отъявленный мошенник, плут…
При нем остерегись: переносить горазд;
И в карты не садись: продаст.
В характеристике Антона Антоновича как “светского” человека прослеживается определение всего светского общества, в чем-то сходного с самим Загорецким. То есть он – типичный представитель такого общества.
Мелочность стремлений представителей Московского общества проявляется и в образе княгини Тугоуховской, которая желает лишь поскорее и поудачнее выдать замуж своих шестерых дочерей. Да и сами княжны вместе с графиней-внучкой, “поющие верхние нотки и льнущие к военным людям”, умеют лишь “принарядить себя тафтицей, бархатцем и дымкой”.
Жалким выглядит и “муж-мальчик, муж-слуга, идеал московских мужей” Горич, находящийся под башмаком у притворной, жеманной светской супруги.
Неприглядным пережитком прошлого века выглядит и Хле-стова, со своей моськой и арапкой-девочкой.
Не удивительно, что такие мелочные, низкие люди выбирают своим оружием в борьбе с Чацким нелепую сплетню о его сумасшествии. Платон Михайлович, стремясь разрушить эту сплетню, задает естественный вопрос: “Кто первый разгласил?” И в ответе его жены: “Ах, друг мой, все” кроется жизненная логика всего связанного между собой общества. Здесь ложь, если ее повторяют все, становится правдой.

В этой сплоченности общество чувствует свою силу.
Однако сила и нерушимость фамусовского мира призрачны. Барская Москва предстает перед нами разобщенной и обеспокоенной. Все гости Фамусова недовольны друг другом, в их отношениях прослеживается зависть, желание выделиться, подчинить себе остальных.

Они уже ощущают скорый конец “века покорности и страха”. А их отрицание всего нового, их стремление оклеветать и очернить просвещенного человека – лишь жалкие усилия, неминуемо обреченные на провал.