Автобиографические произведения на рубеже 50-60-х годов ХХ века

На рубеже 50-60-х гг. в литературе появилась целая серия жизнеописательных, в значительной мере автобиографических произведений, развивавших тему расчета с прошлым и выбора нового пути. Это романы “о непотерянном поколении”: “Чудодей” Эрвина Штритматтера (книга 1-я-1957, книга 2-я – 1972, книга 3-я-1980), “Приключения Вернера Холь-та” Дитера Нолля (1960), “Утраченная юность” Вольфганга Ней хауза (1959), “Мы не пыль на ветру” Макса Вальтера Шульца (1962). Произведения эти создавались писателями, вступившими в литературу уже после второй

мировой войны, в которой им пришлось участвовать.

Детство большинства из них прошло во времена гитлеризма, они учились в нацистской школе, были солдатами вермахта, воевали на разных фронтах. Им довелось испытать и воздействие фашистского идеологического обмана, и нелегкое высвобождение от него. В своих книгах они осмысляли и обобщали пережитое.

Очевидна связь этих произведений с немецкой традицией воспитательного романа, с авантюрно-плутовским повествованием, отчасти с романтической повестью. Как и в классическом воспитательном романе, герой здесь – “средний” немец, идущий, по дорогам

жизни в поисках самого себя. Но в классическом романе герой стремится выйти за пределы сословной ограниченности к надсословной человечности, здесь же герой идет к ясности социальной позиции.

Его жизненный путь воссоздается в таком романе, как правило, не в целом, а на этапе взросления, совпадающем с годами второй мировой войны, в итоге которой фашистская Германия потерпела сокрушительное поражение.

Война обнажила бесчеловечность, варварство, обреченность фашизма. Под влиянием этих впечатлений в сознании героя происходит переоценка ценностей, определяющая его эволюцию. Идеологические искания героя сопровождаются нравственными: он заново решает для себя, что такое мужество, честность, дружба, любовь. Судьба героя предстает при этом как часть судьбы народной.

Повествование выходит за рамки истории одной жизни, нередко оно перерастает в широкое многофигурное полотно; но герой сохраняет центральную роль в произведении.