Анненский и Андерсен о Снежной королеве, холоде и тепле

Только детские книги читать…
Осип Мандельштам

Он взобрался в сани и сел у ее ног, а Колдунья накинула на него полу плаща и хорошенько подоткнула мех со всех сторон.
– Не хочешь ли выпить чего-нибудь горяченького? – спросила она.
– Да, пожалуйста, ваше величество, – сказал Эдмунд. Зубы у него стучали от страха и холода.
Клайв С. Льюис

В 1910 году московское издательство “Скорпион” выпустило в свет посмертную книгу Иннокентия Федоровича Анненского “Кипарисовый ларец”, которую открывал “Трилистник сумеречный”.

В свою очередь, этот трилистник начинался со стихотворения “Сиреневая мгла”:

Наша улица снегами залегла,
По снегам бежит сиреневая мгла.
Мимоходом только глянула в окно,
И я понял, что люблю ее давно.
Я молил ее, сиреневую мглу:
“Погости-побудь со мной в моем углу,
Не мою тоску ты давнюю развей,
Поделись со мной, желанная, своей!”
Но лишь издали услышал я в ответ:
“Если любишь, так и сам отыщешь след.
Где над омутом синеет тонкий лед,
Там часочек погощу я, кончив лет,
А у печки-то никто нас не видал…
Только те мои, кто волен да удал”.

Любой

ребенок может без труда указать на основной литературный источник этого стихотворения – хрестоматийно известную сказку Г.-Х. Андерсена “Снежная королева”. Приведем большую цитату из “Снежной королевы”, выделяя курсивом фрагменты, перекликающиеся с “Сиреневой мглой”: ” Вечером он вскарабкался на стул у окна и поглядел в маленький, оттаявший на Оконном стекле кружочек.

За Окном порхали Снежинки ; одна из них, побольше начала расти, расти, пока наконец не превратилась в Женщину Она была так прелестна, так нежна, вся из ослепительно белого льда и все же живая! Глаза ее сверкали как звезды, но в них не было ни теплоты, ни кротости. Она кивнула мальчику и поманила его рукой. Мальчик испугался и спрыгнул со стула; мимо Окна промелькнуло что-то похожее на белую птицу”1.

Напомним, что страх, который первоначально охватывает Кая при виде Снежной королевы, впоследствии сменяется безграничным восхищением и любовью: “Кай взглянул на нее; она была так прекрасна! Более нежного, прелестного лица он не мог себе и представить. Теперь она не показалась ему ледяною, как в тот раз, когда она сидела за окном и кивала ему головой; теперь она казалась ему совершенством” .

Разумеется, Андерсен намеренно упоминает, что в глазах у Снежной королевы “не было Ни теплоты, ни кротости”. Противостояние тепла и холода пронизывает всю сказку датского писателя, начиная с ее пролога: “Некоторым людям осколки попадали прямо в Сердце, и это было хуже всего: сердце превращалось в Кусок льда ” . И вплоть до ее финала: “…горячие слезы упали ему на грудь, проникли в сердце, растопили его ледяную кору и расплавили осколок” .

Особенно выразительным противостояние теплоты и холода предстает в следующем эпизоде “Снежной королевы”: “…окна зачастую покрывались ледяными узорами. Но Дети нагревали на печке медные монеты и прикладывали их к замерзшим стеклам – сейчас же оттаивало чудесное кругленькое отверстие” . Эпитет “чудесное” употреблен здесь очень к месту. Дело в том, что все теплое в “Снежной королеве” имеет самое непосредственное отношение к теме христианского чуда.

А все холодное, напротив, – к теме дьявольского соблазна. “Кай Весь дрожал, хотел прочесть “Отче наш”, но в уме у него вертелась одна таблица умножения” ; “Кай совсем посинел, почти почернел от холода, но не замечал этого, – поцелуи Снежной королевы сделали его нечувствительным к холоду, да и самое сердце его стало куском льда” . Так изображается состояние главного героя сказки, попавшего под колдовскую власть Снежной королевы. И он же грозит своей будущей повелительнице в начале сказки: “Я посажу ее на теплую печку, вот она и растает!” .

Строками о теплой печке завершается стихотворение Анненского “Сиреневая мгла”. Но Анненский, в отличие от своего предшественника, вовсе не склонен противопоставлять тепло со знаком плюс холоду со знаком минус. Сознательно отказался он и от столь значимой для “Снежной королевы” христианской символики. Подчиняясь парадоксальным законам, в соответствии с которыми выстроена книга “Кипарисовый ларец”, поэт готов предпочесть холод теплу (подобно тому как в финальном стихотворении “Трилистника сумеречного” – “Свечку внесли” – тьма предпочтена свету: “Не мерещится ль вам иногда, // Когда сумерки ходят по дому, // Тут же возле иная среда, // Где живем мы совсем по-другому? // С тенью тень там так Мягко слилась, // Там бывает такая минута, // Что лучами незримыми глаз // Мы уходим друг в друга как будто”):

Я молил ее, сиреневую мглу:
“Погости-побудь со мной в моем углу,
Не мою тоску ты давнюю развей,
Поделись со мной, желанная, своей!”

У Андерсена сочетание мотивов холода и воды таит в себе потенциальную опасность: “Наконец порешили, что он умер, утонул в реке, протекавшей за городом” , – речь идет о Кае, пропавшем из города в один из зимних дней. У Анненского вода подо льдом тоже опасна, но эта опасность таит в себе неизъяснимую привлекательность: “Где над омутом синеет Тонкий Лед, // Там часочек погощу я, кончив лет”. Сравним в “Снежной королеве”: “…они Летели над лесами и Озерами ” . Тонкий, хрупкий, обреченный растаять и вместе с тем – такой прекрасный лед идеально вписывается в перечень хрупких, но прекрасных предметов, во множестве населяющих книгу “Кипарисовый ларец” (воздушные шарики, бабочки, одуванчики, сирень, облака…).

В декорациях андерсеновской “Снежной королевы” Анненский разыграл собственную, глубоко оригинальную драму. “Иннокентий Анненский уже являл пример того, чем должен быть органический поэт: весь корабль сколочен из чужих досок, но у него своя стать”2.

Примечания

1. Андерсен Г.-Х. Снежная королева / Пер. А. Ганзен // Андерсен Г.-Х. Сказки и истории.

Л., 1977. Т. 1. С. 298; далее сказка Андерсена цитируется по этому изданию, с указанием в скобках номера страницы.
2. Мандельштам О. Э. Сочинения: В 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 266.

Иллюстрации художников Трауготов к сказке “Снежная королева”.