Анна Каренина – характеристика персонажа
Произведение: Анна Каренина
Анна Каренина
АННА КАРЕНИНА – героиня романа Л. Н. Толстого “Анна Каренина” (1873-1877); один из наиболее популярных женских образов русской классической литературы. Толстому хотелось написать роман о женщине из высшего общества, “потерявшей себя”, вокруг которой легко сгруппировались многие мужские типы, будившие творческое воображение писателя. Во многом к реализации этого замысла Толстого подтолкнули мотивы пушкинского творчества, в частности неоконченные прозаические отрывки “На углу
М. Эйхенбаум). Достоверно известно, что внешний облик героини сложился у писателя под впечатлением встречи со старшей дочерью Пушкина М. А. Гартунг. Однако у А. К. были и другие прототипы, в том числе сестра близкого друга Толстого М. А. Дьякова-Сухотина, пережившая бракоразводный процесс
Современники находили и многие другие прототипы, отдельные обстоятельства жизни и смерти которых соотносились с сюжетной линией героини романа, в частности упоминается история взаимоотношений актрисы М. Г. Савиной с Н. Ф. Сазоновым.
Трактовки образа А. К. в литературоведении чаще всего определяются тем или иным пониманием смысла эпиграфа к роману (“Мне отмщение, и Аз воздам”), а также зависят от исторически изменяющегося отношения к роли женщины в семейной и общественной жизни. На характер, судьбу героини оказали влияние не только реально увиденные Толстым социально-исторические условия жизни 1870-х годов, трагизм разобщенности людей в семье и обществе, но и лежащие в основе авторской интерпретации событий романа традиционные народные религиозно-нравственные представления. А. К. одновременно привлекательная, правдивая, несчастная, жалкая и виноватая. В современных оценках образа А. К. начинает преобладать традиционный народно-нравственный подход, в отличие от безусловного оправдания героини в ее праве на любовь.
В работах В. Е. Ветловской и А. Г. Гродец-кой, например, прослеживается зависимость внутреннего содержания образа А. К. от евангельских и агиографических мотивов, сюжетов и нравственных оценок.
В первой части романа героиня предстает примерной матерью и женой, уважаемой светской дамой и даже примирительницей неурядиц в семье Облонских. Жизнь Анны Аркадьевны более всего наполняла любовь к сыну, хотя свою роль любящей матери она несколько преувеличенно подчеркивала. Лишь Долли Облонская чутко улавливала во всем складе семейной жизни Карениных что-то фальшивое, хотя отношение А. К. к мужу строилось на безусловном уважении.
После встречи с Вронским, еще не дав воли зарождающемуся чувству, А. К. осознает в себе не только пробудившуюся жажду жизни и любви, желания нравиться, но и некую неподвластную ей силу, которая независимо от ее воли управляет поступками, толкая к сближению с Вронским и создавая ощущение защищенности “непроницаемой броней лжи”. Ки и Щербацкая, увлеченная Вронским, во время рокового для нее бала видит “дьявольский блеск” в глазах А. К. и ощущает в ней “что-то чуждое, бесовское и прелестное”. Следует отметить, что, в отличие от Каренина, Долли, Кити, А. К. совсем не религиозна.
Правдивая, искренняя А. К., ненавидящая всякую фальшь и ложь, имеющая в свете репутацию справедливой и морально безукоризненной женщины, сама запутывается в лживых и фальшивых отношениях с мужем и светом.
Под влиянием встречи с Вронским резко изменяются отношения А. К. со всеми окружающими: она не может терпеть фальши светских отношений, фальши взаимоотношений в своей семье, но существующий помимо ее воли дух обмана и лжи увлекает ее все дальше к падению. Сблизившись с Вронским, А. К. осознает себя преступницей. После неоднократно проявленного мужем по отношению к ней великодушия, особенно после полученного во время послеродовой болезни прощения, А. К. все больше и больше начинает ненавидеть его, болезненно ощущая свою вину и сознавая нравственное превосходство мужа.
Ни маленькая дочь, ни поездка с Вронским в Италию, ни жизнь в его имении не дают ей желаемого покоя, а приносят лишь осознание глубины своего несчастья (как при тайном свидании с сыном) и унижения (скандально-унизительный эпизод в театре). Больше всего мучений А. К. испытывает от невозможности соединить вместе сына и Вронского. Углубляющийся душевный разлад, двусмысленность общественного положения не могут компенсировать ни окружение, искусственно создаваемое Вронским, ни роскошь, ни чтение, ни интеллектуальные интересы, ни привычка к успокоительным лекарствам с морфием. А. К. постоянно чувствует свою полную зависимость от воли и любви Вронского, что раздражает ее, делает подозрительной, а иногда побуждает к несвойственному ей кокетству.
Постепенно А. К. приходит к полному отчаянию, мыслям о смерти, которой она хочет наказать Вронского, оставшись для всех не виноватой, а жалкой. История жизни А. К. обнаруживает незыблемость “мысли семейной” в произведении: невозможности достижения собственного счастья за счет несчастья других и забвения своего долга и нравственного закона.
Образ А. К. получил множество воплощений на сцене и в кинематографе. Самая знаменитая инсценировка отечественного театра – МХАТ, режиссер В. И. Немирович-Данченко, в главной роли А. К. Тарасова (1937). В кино роль А. К. исполняли Грета Гарбо (193 7), Вивьен Ли (1948), Т. Е. Самойлова (1968).
По мотивам романа был создан балет (на музыку Р. К. Щедрина) с М. М. Плисецкой в главной партии (она же и хореограф спектакля; Большой театр, 1972).
Герои нового романа Толстого – люди сдержанные, скованные, замкнутые. И даже наиболее живая и открытая миру Анна далека от Наташи Ростовой. При первой встрече с нею на вокзале железной дороги в Москве мы видим как будто бы тот же переизбыток жизненных сил, рвущихся наружу, ту же искренность и непосредственность, какие переполняли жизнелюбивую Наташу.
Но порывы Анны не получают отзвука, гаснут в пустоте остывающего мира, уже лишенного человеческой чуткости и теплоты. Мы видим “сдержанную оживленность, которая играет в ее лице”, видим, что она “потушила умышленно свет в глазах”. Анна вынуждена постоянно сдерживать себя, подавлять рвущиеся на свободу жизненные силы.
Но они не всегда подчиняются ей, вырываются из-под контроля, неуправляемые, “против ее воли”, “мимо ее воли”.
Анна замужняя женщина, у нее семья, маленький сын Сережа и нелюбимый муж, крупный государственный чиновник Каренин. Она долгое время терпеливо сносила жизнь в безлюбовной семье. Но настал момент, когда любовь к другому человеку прорвалась сквозь все преграды. И сразу же счастье любви омрачилось чувством ее трагической обреченности.
В чем источник ее трагизма?
Анна столкнулась с тем, что светское общество поощряет тайные измены, но не прощает искреннюю и открытую любовь. К тому же, уходя от формалиста Каренина, принимающего за жизнь лишь бледные отражения ее, Анна сталкивается с человеческой нечуткостью Вронского: остающегося дилетантом и в живописи, и в хозяйственных начинаниях, и в любви. Однако дело не только в этих внешних обстоятельствах, подавляющих живое чувство Анны.
Само это чувство изнутри разрушительно и обречено. Уже в момент своего пробуждения оно принимает стихийный, неуправляемый характер. Кити Щербацкая не случайно замечает “что-то ужасное и жестокое” в прелести Анны в первые минуты ее увлеченности Вронским, “что-то чуждое и бесовское”.
Да и первое объяснение Вронского с Анной сопровождается завываниями бури в Бологом и свистком паровоза: “Зачем я еду? – повторил он, глядя ей прямо в глаза.- Вы знаете, я еду для того, чтобы быть там, где вы,- сказал он,- я не могу иначе”. И в это же время, как бы одолев препятствия, ветер засыпал снег с крыши вагона, затрепал каким-то железным оторванным листом, и впереди плачевно и мрачно заревел густой свисток паровоза. Весь ужас метели показался ей еще более прекрасен теперь”.
Любовь Анны как ветер, одолевший препятствия, стихийна и безрассудна. Взрыв страстей, долгое время подавляемых, не свободен от трагических последствий долгой, безлюбовной жизни с Карениным. Любовь Анны в катастрофичности своей не свободна от прошлого.
Более того, отдаваясь лихорадочно-жадной любовной страсти к Вронскому, Анна оставляет с Сережей свои материнские чувства. В отношения с Вронским не входит добрая половина ее души, остающаяся в прошлом, в бывшей семье Анны и Каренина. “Горе ее было тем сильнее,- пишет Толстой,- что оно было одиноко. Она не могла и не хотела поделиться им с Вронским.
Она знала, что для него, несмотря на то, что он был главною причиной ее несчастья, вопрос о свидании ее с сыном покажется самою неважною вещью. Она знала, что никогда он не будет в силах понять всей глубины ее страданья; она знала, что за его холодный тон при упоминании об этом она возненавидит его. И она боялась этого больше всего на свете и потому скрывала от него все, что касалось сына”.
В критике часто высказывалась мысль о жестокости Каренина, его называли грубым тираном, на каждом шагу оскорбляющим свою жену. При этом ссылались на слова Анны о Каренине как “министерской машине”. Но ведь во всех упреках, бросаемых Анной своему мужу, есть субъективное раздражение.
Это раздражение настолько сильно, что чуткая Анна тут часто изменяет самой себе: ослепленная страстной любовью к Вронскому, она не замечает всей глубины переживаний Каренина.
Раздражительность Анны свидетельствует и о другом: о каких-то скрываемых даже от самой себя добрых чувствах к брошенному мужу. В преувеличенно-резких суждениях о нем есть попытка тайного самооправдания.
В полубреду, на пороге смерти Анна проговаривается о теплящемся в глубине ее души сочувствии к Каренину: “Его глаза, надо знать,- говорит она, обращаясь к Вронскому,- у Сережи точно такие, и я их видеть не могу от этого…” В материнское чувство Анны входит не только любовь к Сереже, но и ласковая доброта к Каренину как отцу любимого сына. Ложь ее в отношениях с Карениным и в том, что она живет с ним без женской любви, и в том, что, порывая с ним, не может быть совсем равнодушной к нему, как мать к отцу своего ребенка. Душа Анны трагически раздваивается между Карениным и Вронским. “Не удивляйся на меня.
Я все та же…- говорит Анна в горячечном бреду, обращаясь к Каренину.- Но во мне есть другая, я ее боюсь – она полюбила того, и я хотела возненавидеть тебя и не могла забыть про ту, которая была прежде”.
Страшный сон Анны, в котором Вронский и Каренин одновременно ласкают ее, является драматическим последствием противоестественных попыток “соединить в одно любовника и отца своего ребенка… то, что должно быть и не может не быть одним, но что у нее было два”.
Всем содержанием романа Толстой доказывает великую правду евангельского завета о таинстве брака, о святости брачных уз. Драматична безлюбовная семья, где приглушены или вообще отсутствуют чувственные связи между супругами. Но не менее драматичен и разрыв семьи.
Для душевно чуткого человека он неизбежно влечет за собой нравственное возмездие. Вот почему в любви к Вронскому Анна испытывает нарастающее ощущение непростительности своего счастья. Жизнь с неумолимой логикой приводит героев к уродливой однобокости их чувств, особо оттеняемой отношениями Левина и Кити.
Кити крепче опиралась на руку Левина и прижимала ее к себе. Он “наедине с нею испытывал теперь, когда мысль о ее беременности ни на минуту не покидала его, то, еще новое для него и радостное совершенно чистое от чувственности наслаждение близости к любимой женщине”.
Именно такого, духовного единения нет между Анной и Вронским. Но без него невозможны ни дружная семья, ни супружеская любовь. Желание Вронского иметь детей Анна начинает объяснять тем, что “он не дорожил ее красотой”. В беседе с Долли Анна цинично заявляет: “…Чем я поддержу его любовь?
Вот этим?” Она вытянула белые руки перед животом”. В конце романа читатель уже не узнает прежней Анны. Пытаясь всеми силами удержать угасающую страсть Врон-(*144)ского, она поддразнивает его ревнивые чувства: “Бессознательно в это последнее время в отношении ко всем молодым мужчинам Анна делала все возможное, чтобы возбудить в них чувство любви к себе”. Отношения Анны и Вронского неумолимо катятся к трагическому концу.
Перед смертью она произносит приговор своему чувству: “Если бы я могла быть чем-нибудь, кроме любовницы, страстно любящей одни его ласки; но я не могу и не хочу быть ничем другим”.
Гибелью Анны Толстой не заканчивает романа: он сознает, что трагический исход жизни героини – следствие глубокого распада духовных ценностей в современном мире, следствие тупика, в который заходит цивилизация. Поставив в качестве цели развития удовлетворение беспрерывно растущих материальных потребностей и чувственных удовольствий, эта цивилизация неумолимо идет к самоуничтожению. Человек с жадными и голодными глазами – таков ее идеал, погоня за наслаждениями – вот образ жизни людей высшего круга.
Символична в романе сцена скачек, где царит атмосфера эгоистического соревнования, где каждый стремится вырваться вперед, обрызгав грязью соперника. Это бешеное движение по замкнутому кругу, в процессе которого один за другим падают и разбиваются его участники. Одна из зрительниц неспроста произносит всеми подхваченную фразу: “Недостает только цирка со львами”.
Другая дама, наблюдая это самоубийственное зрелище, говорит: “Волнует, но нельзя оторваться… Если б я была римлянка, я бы не пропустила ни одного цирка”. Не случайно в романе это напоминание о Древнем Риме времен упадка.
Толстой глубоко убежден, что европейская цивилизация, поставившая в качестве своего идеала культ естественных, чувственных потребностей человека, неминуемо мчится к трагической катастрофе. Нужно как-то остановить эту бешеную скачку и вернуть обезумевшим в ней людям духовные заботы.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...