Андрей Болконский

Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой
княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой
человек с определенными и сухими чертами. Все в его фигуре, начиная от
усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую
резкую противоположность с его маленькою женою. Ем видно, все бывшие в
гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему та, что и смотреть на
них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц,
лицо его хорошенькой жены, казалось,

больше всех ему надоело. С
гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он
поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел все общество.
-Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая
показывает, что терпение истощено.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его,
дружеском, ласковом, все-таки выражалось сознание своего превосходства.
В это время подъехала к крыльцу карета и бричка, и из кареты вышел князь
Андрей, высадил свою маленькую жену и пропустил ее вперед.
Все его дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея:
все было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано
тесемочками.
Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял,
перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было
нежно и насмешливо.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и
нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь
Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой план, составленный им, план
атаки.
Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни
милы мне дорогие многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне
люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам
сейчас за минуту славы, торжества над другими людьми, за любовь к себе
людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей.
И все-таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этою
таинственною силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом
тумане.
Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, разраженным и вместе с тем
сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной
минуты.
Глядя на знамя, ему все думалось: может быть, это то самое знамя, с
которым мне придется идти впереди войск.
“Вот она наступила решительная минута! Дошло до меня дело”, подумал
князь Андрей и, ударив лошадь, подъехал к Кутузову.
– Ребята вперед! – крикнул он детски пронзительно.
“Вот оно!” – подумал князь Андрей, схватив древко знамени и с
наслаждением слыша свист пуль, очевидно направленных именно против
него.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в
руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам, не зная
того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон
казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что
происходило между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими
по нему облаками. Ему было совершенно все равно в эту минуту, кто бы ни
стоял над ним, что бы ни говорил о нем; он рад был только тому, что
остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и
возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому
что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы
пошевелится и произвести какой-нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и
произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.