Анализ стихотворения Пушкина “Анджело”
Для Пушкина единственным – на всю жизнь – действительным пристанищем, оплотом было его творчество. В творчестве все было для него надежно и высоко: и творческие радости и муки, и самые тревоги творчества. Он мечтает написать произведения в жанрах собственно исторических – историю Петра и историю Пугачева. Он пишет в стихах и прозе, в лирическом, и эпическом, и драматическом роде.
1833 год для него особенно продуктивен. В конце лета этого года он уезжает на Урал для сбора материала по истории пугачевского движения. На пути он посещает
Он усиленно собирает пугачевские материалы и попутно обогащается новыми художественными впечатлениями. Путешествие его – как всякое его путешествие – оказалось богатым интересными встречами, беседами, художественными раздумьями. В сентябре 1833 г. он возвращается из путешествия и на осень поселяется в Болдине. Это была в жизни Пушкина вторая болдинская осень.
Она называлась так в память и в сопоставление с первой. Она была почти так же плодотворна в литературном смысле, как и та первая осень 1830 г.
Среди произведений,
Он говорил о ней Нащокину: “Наши критики не обратили внимания на эту пьесу и думают, что это одно из слабых моих сочинений, тогда как ничего лучше я не написал”.
Поэма представляет собой вольное переложение комедии Шекспира “Мера за меру”. В последней Пушкина привлекли не только сложные, истинно “шекспировские” характеры – незаурядные личности, высокие грешники, но не менее того и сама тема власти, противопоставление деспотической власти – доброй. Для Пушкина эта тема была особенно близкой и по причинам собственных трудных его отношений с властью, и в связи с постоянно волновавшей его мыслью об отношении власти к сосланным в Сибирь декабристам.
Идеалом Пушкина была милосердная власть. К милосердию он призывал власть имущих в “Стансах”, тема милосердия громко звучит в финале “Капитанской дочки”, она же проходит и через всю поэму “Анджело”, определяя ее главный пафос. В одной из ключевых сцеп поэмы ее героиня Изабелла, брата которой велит казнить непреклонный наместник Анджело, обращаясь к нему, прямо говорит о милосердии как о высшей доблести человека, наделенного властью;
“Поверь мне,- говорит,- ни царская корона, Ни меч наместника, ни бархат судии, Ни полководца жезл – все почести сии Земных властителей ничто не украшает, Как милосердие. Оно их возвышает”.
В словах героини звучит заповедная авторская мысль. Эта мысль о милосердии и о доброй власти была и в комедии Шекспира (тем комедия и привлекла Пушкина), но там она занимала не столь важное место, как у Пушкина, и звучала отчасти приглушенно. В поэме Пушкина тема власти становится, по существу, единственной и сквозной, а все другие темы и мотивы, которые были у Шекспира, Пушкин в основном отбрасывает.
Он отбрасывает и все прямо комическое и остроумное, что есть у Шекспира, излюбленную шекспировскую игру словами, отбрасывает все то в комедии Шекспира, что нарушило бы серьезную атмосферу повествования, которой Пушкин явно дорожит.
Свою поэму Пушкин задумал как произведение серьезного и высокого плана. К тому обязывала его тема и его отношение к теме. В отличие от Шекспира, написавшего комедию, Пушкин обрабатывает шекспировский сюжет таким образом, что у него вместо комедии получается высокая трагедия и высокая идиллия.
Тема милосердия нашла в пушкинской поэме не только словесное воплощение. Она воплощена также и человечески – в образе Дюка. Пушкинский Дюк – это и есть выражение власти, освященной милосердием,- и потому благословенной власти.
Дюк в изображении Пушкина “предобрый”, он “друг мира, истины, художеств и наук” и “народа отец чадолюбивый”. Правда, у него “слабая рука” и “доброте своей он слишком предавался”, по это совсем не мешает ему быть не только идеальным человеком, по и властителем. Для Пушкина одно с другим оказывается глубоко и неразрывно связанным.
Своим Дюком, как это с ним часто бывало, Пушкин намечает некоторые важные последующие идеи русской художественной и философской мысли. Не к пушкинскому ли Дюку восходит сказочный, любимый и идеальный серой Островского Берендей, не признававший в своем царстве кровавых законов? Не напоминают ли идею власти Пушкина русские утопические идеи человечной и безвластной власти, которые проповедовали каждый по-своему и Хомяков, и Л. Толстой, и Щедрин?
Поэма “Анджело” завершается торжеством добра и справедливости. Все кончается по законам милосердия – всеобщим прощением. Прощен даже великий грешник, жестокий сердцем Анджело. Все содержание поэмы, а особенно ее финал – как скрытый за художественным вымыслом авторский призыв, как художественно воплощенная политическая программа автора.
Лотман писал по этому поводу: “Милость для Пушкина – отнюдь не стремление поставить на деспотизм либеральную заплату. Речь идет об ином: Пушкин мечтает о формах государственной жизни, основанной па подлинно человеческих отношениях”.