Анализ стихотворения Гумилева “Сон”

Произведение, написанное в 1917 г., вошло в сборник “К Синей звезде”, изданный после гибели автора. Революционный год застал Гумилева в Париже, где он увлекся Еленой Дюбуше. “Девушка с газельими глазами” отвергла ухаживания поэта и вскоре вышла замуж за состоятельного американца. Одной из основных особенностей стихотворений парижского периода становится тема неразделенной любви к юной лирической героине, которая отождествляется с прекрасной и недосягаемой Синей звездой.

“Сон” начинается с будничного сообщения о кошмаре,

мучившем душу лирического “я”. Обида, которую нанес любимой счастливый соперник в воображаемом мире сна, воспринимается героем-рыцарем как настоящая и побуждает его к действию. Романтик отправляется к дому героини.

Начало пути напоминает бегство. Этот эффект усиливает сравнение с “убийцей”, стремящимся поспешно скрыться “от плахи”. Дорога пролегает по городским улицам, но привычный урбанистический пейзаж приобретает оригинальный фантасмагорический облик.

Блеск фонарей напоминает герою “глаза зверей”, а “улицы темные” – “русла высохших рек”. Выразительные детали

пейзажа, подкрепленные изначальной размытостью границ между сном и явью, актуализируют принцип многоликости лирического субъекта, знаковый для гумилевской поэтики. На фоне городского пейзажа возникает образ охотника, бесстрашно идущего по следу в темных джунглях.

Что видит лирический субъект в конце пути? Пространство конечного пункта, дома возлюбленной, определяют две особенности – закрытые дверь и окно. Обыденные детали приобретают иносказательный подтекст: они выражают отдаленность, неприступность и нежелание героини принять любовь своего рыцаря. Последний понимает обреченность своих чувств, но не в силах от них отречься.

Мужественной личности, движимой благородными помыслами, тяжело находиться в вынужденном бездействии: герой не смеет нарушить четко обозначенные границы.

Финальные строки продолжают тему взаимопроникновения реального и воображаемого миров. В сознании героя сон уравнивается с явью, и обида, существовавшая в кошмаре, становится зримой, настоящей. В концовке обостряются противоречивые чувства героя.

Желание прийти на помощь прекрасной даме и невозможность пересечь обозначенный предел порождают страдания, которые выливаются в формулу обреченности: “Я все-таки умираю”.