Анализ стихотворения Блока “Там – в улице стоял какой-то дом…”

Лирический субъект “Стихов о Прекрасной Даме” не всегда соответствует рамкам образа благородного рыцаря, который видит смысл существования в поклонении женскому идеалу. В произведениях, появившихся весной 1902 г., усиливаются дисгармоничные интонации: герой признается в “двуликости души”, и странное тревожное ощущение не способна отпугнуть даже молитва в “высоких соборах”.

В стихотворении “Там – в улице…”, датированном началом мая 1902 г., не обнаруживается рыцарской сущности лирического “я”. В поэтическом

тексте герой выступает как пассивный зритель, однако с точки зрения именно этого наблюдателя представлена городская зарисовка, которая принимает причудливые формы.

Тьма и сумерки составляют основу уличного пейзажа. В центре лирической ситуации находится образ “какого-то дома”, который характеризуется еще одной лексемой с семантикой неопределенности – “там”. Подобные определения выявляют двойственное отношение к объекту: герой-наблюдатель прекрасно знает все отличительные особенности здания, включая способ крепления вывески, но не хочет давать точные формулировки, словно стремясь

утаить свою осведомленность.

Городское пространство поражает высокой степенью антропоморфности. Свет и тьма наделены способностями выбегать и бродить, окно может смотреть вниз. Кульминацией фантасмагорического пейзажа служит образ карниза, напоминающего “лоб наморщенный”.

Он превращает стену строения в подобие человеческого лица, искаженного гримасой.

Темные и крутые лестницы, неясные тени, тревожный “жолтый” электрический свет – подобные детали дома насыщают поэтический текст аллюзиями на произведения Достоевского и предвосхищают появление блоковского цикла “Город”.

Загадочное строение обладает еще одним свойством: оно удерживает звуки. Во тьме теряются шаги на лестнице, а “пенье, музыка и танцы” с улицы кажутся только отблесками дрожащего света. Подобные свидетельства демонстрируют, что лирический субъект не меняет своей роли и позиции, не решаясь преодолеть границу и войти в таинственный дом. Здесь зарождается тема чужого свидания, которая разовьется в произведении “Свет в окошке шатался…”

Композиция стихотворения замыкается в кольцо при помощи рефрена, утверждающего господство тьмы и неясных теней. Анафора “там” и авторский синтаксис, выделяющий эту лексему, передают ощущения сосредоточенного наблюдателя, следящего за подозрительным объектом.