Анализ сонета «Кузнечик и сверчок» в переводе Маршака, Новиковой и Чухонцева
В этих сопоставлениях уже есть параллелизм, отражающий идею вечности поэзии земли.
Кроме этого, в стихотворении явные противоречия лексического уровня. Общий патетический тон произведения, усиленный словами «пребудет», «опевает празднество», нарушается разговорными «знай», «пиликает», фольклорным «тирли». Так описывает автор Кузнечика: «зачинщик дня» (зачинщик, по толковому словарю, — тот, кто подстрекает начать что-нибудь неблаговидное) — и он же «опевает празднество дневное». Читаем далее: «И кажется…
Уточним в словаре значение слова «свиристеть». Это значит «издавать свистящие звуки с шипением, скрипом».
Пока земля пребудет, не умрет
Поэзия: когда в листве от зноя
И птицы не поют — из травостоя
Кузнечик свежий голос подает.
Зачинщик дня, он мает свой черед
И на лугу, где все ему родное.
Знай опевает празднество дневное
И честно отдыхает от забот.
Нет, Не умрет поэзия земли:
Зимой, когда в ночную непогоду
Вся тварь молчит, за печкою в углу
Пиликает сверчок — тирли, тирли;
И кажется сквозь теплую дремоту,
Перевод О. Чухонцева
Переводчик сохранил форму, ритм, опоясанную рифму сонета первоисточника, передал смысл, но ему не удалось воссоздать образность. Стихотворение лишено поэтического очарования.
Сравним строчки: «Пока земля пребудет, не умрет Поэзия…» и «Не умрет поэзия земли». В них нет смыслового параллелизма: вторая не усиливает первую, поскольку наделена более глубоким содержанием.
Сопоставим следующую за каждой из них группу строк:
И птицы не поют —
… Кузнечик свежий голос подает…
Вся тварь молчит… Пиликает сверчок…
Перевод М. Новиковой:
Прекрасному на свете нет конца.
Едва в палящий полдень присмирели
Пернатые — в стогу ли, на стерне ли
Вновь чей-то голос радует косца:
Кузнечик! он отныне за певца
На летнем торжестве — выводит трели;
Шалит, звенит, пока средь повители
Не усыпит прохладная ленца.
Прекрасному на свете смерти нет.
Едва мороз безропотную тьму
Сковал под ночь, — опять гремит запечек:
Сверчок! согрелся и поет, сосед;
И дремлющему кажется уму —
Не умолкает на лугу кузнечик.
«Прекрасному на свете нет конца», «прекрасному на свете смерти нет» — так М. Новикова перевела основную идею сонета Китса. Это — бесспорное утверждение, но далее автор копирует из оригинала отношения персонажей, противопоставляя «присмиревшим пернатым» Кузнечика, а «безропотной тьме» — Сверчка. И какой же из этого получается подтекст: Кузнечик и Сверчок — символы прекрасного, которое бесконечно, бессмертно.
Анализируем далее стихотворный текст: пернатые присмирели, и Кузнечик — «отныне за певца», то есть, согласно толковому словарю, «с сего момента и навсегда»; но птицы лишь умолкли на какое-то время, да и Кузнечик «выводит трели», «пока… не усыпит прохладная ленца». О какой бесконечности здесь может быть речь? А обращение «Сверчок! согрелся и поет, сосед…» — не слишком ли фамильярное отношение к символу?
Почему Кузнечик и Сверчок — символы прекрасного? Что есть прекрасное, с точки зрения М. Новиковой? Данное стихотворение не дает ответов на эти вопросы.
Перевод С. Маршака:
Вовеки не замрет, не прекратится
Поэзия земли.
Когда в листве.
От зноя ослабев, умолкнут птицы,
Мы слышим голос в скошенной траве Кузнечика.
Спешит он насладиться
Своим участьем в летнем торжестве,
То зазвенит, то снова притаится
И помолчит минуту или две.
Поэзия земли не знает смерти.
Пришла зима.
В полях поет метель,
Но вы покою мертвому не верьте:
Трещит сверчок, забившись где-то в щель,
И в ласковом тепле нагретых печек
Нам кажется: в траве звенит кузнечик.
Отличительным по сравнению с подлинником и всеми вариациями приведенных выше переводов является выбранная автором шекспировская модель сонета: три четверостишия и двустишие, перекрестная рифма у катренов, чередование женских и мужских окончаний. Но эти отличия ничуть не разъединяют этот перевод с подлинником: на мой взгляд, именно С. Маршак наиболее точно передал настроение и основную идею сонета Китса.
Вовеки не замрет, не прекратится
Поэзия земли…
Что есть поэзия земли? Это — вечное движение жизни. «Умолкнут птицы», обессилев от жары, — «мы слышим голос… кузнечика», нет, не «голосок», как у Б. Пастернака, а именно голос. Это — сила и мощь, это — торжество жизни.
За знойным летом следует метельная зима, но не быть вечно «мертвому покою» — «трещит сверчок», выступающий символом жизни.
Поэзия земли не знает смерти — не просто параллелизм, когда следующая за этим предложением композиция строк интерпретирует идею, высказанную выше, это — эмоциональное и смысловое усиление: поэзия земли противостоит смерти. Отсюда и общее торжественно-приподнятое настроение стиха.
К. Чуковский так охарактеризовал переводческую деятельность С. Маршака: «Его перевод есть, в сущности, схватка… единоборство, боевой поединок…» (с автором). Как утверждает мастер современной отечественной школы поэтического перевода Г. Шенгели, «…идеалом является тождество перевода и подлинника. Тождество это неосуществимо, но максимальное приближение к нему не может не быть основной задачей переводчика…
Точность может быть «смысловая»: сказано то же; точность может быть «стилистическая»: сказано так же; точность может быть «телеологическая»: сказано для того же».