Анализ повести “Роковые яйца” Булгакова М. А
“Роковые яйца”, написанные, по словам М. Горького, “остроумно и ловко”, не были просто, как могло бы показаться, едкой сатирой на советское общество эпохи нэпа. Булгаков делает здесь попытку поставите, художественный диагноз последствиям гигантского эксперимента, который проделан над “прогрессивной частью человечества”. В частности, речь идет о непредсказуемости вторжения разума, науки в бесконечный мир природы и самого человеческого естества.
Ho не о том ли говорил чуть раньше Булгакова, в стихотворении “Загадка Сфинкса”
Об иных вселенных молча гласят нам Мировые войны под микроскопами.
Ho мы меж ними – в лесу лосята,
И легче мыслям сидеть под окнами…
Все в той же клетке морская свинка,
Все тот же опыт с курами, с гадами…
Ho пред Эдипом разгадка Сфинкса,
Простые числа не все разгаданы.
Именно опыт “с курами, с гадами”, когда под чудодейственным красным лучом, случайно открытым профессором Персиковым, вместо слоноподобных бройлеров оживают гигантские рептилии, позволяет Булгакову показать, куда ведет дорога, вымощенная самыми благими намерениями. По сути
“В красной полосе, а потом и во всем диске стало тесно, и началась неизбежная борьба. Вновь рожденные яростно набрасывались друг на друга и рвали в клочья и глотали. Среди рожденных лежали трупы погибших в борьбе за существование. Побеждали лучшие и сильные.
И эти лучшие были ужасны. Во-первых, они объемом приблизительно в два раза превышали обыкновенных амеб, а во-вторых, отличались какою-то особенной злобой и резвостью”.
Красный луч, открытый Персиковым, – это некий символ, многократно повторяющийся, скажем, в названиях советских журналов и газет (“Красный огонек”, “Красный перец”, “Красный журнал”, “Красный прожектор”, “Красная вечерняя Москва” и даже орган ГПУ “Красный ворон”), сотрудники которых рвутся прославить подвиг профессора, в имени совхоза, где должен быть произведен решающий эксперимент. Булгаков попутно пародирует тут учение марксизма, которое, едва коснувшись чего-то живого, немедленно вызывает в нем кипение классовой борьбы, “злобу и резвость”. Эксперимент был обречен изначально и лопнул по воле предопределенности, рока, который в повести персонифицировался в лице коммуниста-подвижника и директора совхоза “Красный луч” Рокка.
Красной армии надлежит вступить в смертельную схватку с ползущими на Москву гадами.
“- Мать… мать… – перекатывалось по рядам. Папиросы пачками прыгали в освещенном ночном воздухе, и белые зубы скалились на ошалевших людей с коней. По рядам разливалось глухое и щиплющее сердце пение:
…Ни туз, ни дама, ни валет,
Побьем мы гадов без сомненья,
Четыре сбоку – ваших нет…
Гудящие раскаты “ура” выплывали над всей этой кашей, потому что пронесся слух, что впереди шеренг на лошади, в таком же малиновом башлыке, как и все всадники, едет ставший легендарным 10 лет назад, постаревший и поседевший командир конной громады”.
Сколько соли и скрытой ярости в этом описании, безусловно возвращающем Булгакова к мучительным воспоминаниям о проигранной Гражданской войне и ее победителях! Мимоходом он – неслыханная в тех условиях дерзость! – ядовито издевается над святая святых – гимном мирового пролетариата “Интернационалом”, с его “Никто не даст нам избавленья, ни Бог, ни царь и ни герой…”. Завершается эта повесть-памфлет ударом внезапного, среди лета, мороза, от которого околевают гады, и гибелью профессора Персикова, вместе с которым потерян, навсегда угас и красный луч.