Анализ “На поле Куликовом” Блока А. А
В годы, последовавшие за поражением первой русской революции, Блоком все больше овладевает предчувствие грядущей грандиозной катастрофы, становящееся внутренним пафосом его дальнейшего творчества. Он выступает с докладами и статьями “Народ и интеллигенция” и “Стихия и культура” (1908), полными тревожных предостережений. Образы и символы России, созданные Пушкиным и Гоголем (“Куда ты мчишься, гордый конь, и где опустишь ты копыта?..”; “Не так ли и ты, Русь, что бойкая, необгонимая тройка, несешься?”), здесь трагически переосмысляются:
Над нами повисла косматая грудь коренника и готовы опуститься тяжелые копыта”.
В предвидении будущего поэт все внимательнее вглядывался в прошлое страны, “слушал подземную музыку русской истории”, по выражению О. Мандельштама. К “символическим событиям русской истории”, по мнению Блока, относилась знаменитая Куликовская битва. Настойчивое обращение к этому поворотному событию в судьбе родины содержится уже в “Песне Судьбы” и в статье “Народ и интеллигенция “.
В венчающем же эту тему стихотворном цикле “На поле Куликовом”
Река раскинулась. Течет, грустит лениво
И моет берега.
Над скудной глиной желтого обрыва
В степи грустят стога.
О, Русь моя! Жена моя!
(“Река раскинулась. Течет, грустит лениво…”)
В заключительных же стихотворениях цикла на первый план выступает скорее умонастроение блоковского современника, близкое и самому поэту, который в ту пору писал К. С. Станиславскому (9 декабря 1908 г.) о “проклятом “татарском” иге сомнений, противоречий, отчаянья, самоубийственной тоски, “декадентской иронии” и пр., и пр… которое мы, “нынешние”, в полной мере несем”:
Развязаны дикие страсти
Под игом ущербной луны.
…Вздымаются светлые мысли
В растерзанном сердце моем,
И падают светлые мысли,
Сожженные темным огнем…
(“Опять с вековою тоскою…”)
Во время работы над циклом Блок сделал примечательную запись: “Можно издать свои “песни личные” и “песни объективные”. То-то забавно делить – сам черт ногу сломит!” Действительно, у него обе эти темы сливаются воедино, “химически”, как выразился впоследствии Николай Гумилев, говоря о блоковских стихах. Например, центральное стихотворение цикла – “В ночь, когда Мамай залег с ордою…” – обращено к некоей женской тени, в которой равно угадывается и божественное видение перед битвой, и встающая в памяти воина жена, и, наконец, целомудренно скрытая героиня собственно блоковской лирики:
И с туманом над Непрядвой спящей,
Прямо на меня
Ты сошла в одежде, свет струящей,
Не спугнув коня.
Серебром волны блеснула другу
На стальном мече,
Освежила пыльную кольчугу
На моем плече.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...