Анализ лирических баллад Шиллера

В многочисленных балладах на мифологические и легендарные сюжеты из античности и средневековья («Кубок», «Перчатка», «Поликратов перстень», «Порука», «Ивиковы журавли» и др.) Шиллер воспевает мужество, благородство, самоотверженность, подвижничество, т. е. те качества, которые он хотел бы видеть в людях. Баллады эти глубоко драматичны. В каждой из них — испытание героя.

Поэт создал также целый цикл выразительных, глубоко гуманных баллад на культурно-исторические темы: «Торжество победителей», «Жалобы Цереры»,

«Элевзинский праздник». Переводы В. А. Жуковского сделали баллады Шиллера широко доступными русским читателям.

Лирика Шиллера сильна не эмоциональной непосредственностью, а глубиной и страстностью поэтической мысли. Белинский писал о ней: «. . .мысль уничтожается в чувстве, а чувство уничтожается в мысли; из этого взаимного уничтожения рождается высокая художественность». Ей вместе с тем присуща яркая, рельефная изобразительность.

Бурлят и пенятся воды безбрежного моря, всей своей мощью то вздымаясь ввысь, то отступая в темные глубины («Кубок»). Величественно и горделиво озирает все

вокруг косматый лев, уверенно подчиняющий своей воле и грозного тигра, и смелых барсов («Перчатка»). Печально движется вдоль берега моря толпа троянских женщин, взятых в плен ахейцами, победившими Трою («Торжество победителей»). Углубившись в историю и эстетику, Шиллер на целых десять лет отошел от драматургии.

Когда же в годы пребывания в Веймаре он вновь обратился к созданию пьес, то стал строить их во многом по-другому, чем прежде.

Штюрмерские драмы Шиллера, написанные в предреволюционные годы, отличаются хаотичностью композиции (это особенно относится к «Разбойникам»), обилием гипербол, бурлением событий, кипеньем чувств, для которых были бы тесны рамки стихотворного ритма (они написаны прозой). В этих драмах еще мало заметно историческое мышление, хотя одна из них («Заговор Фиеско») написана на историческую тему. Герой ранних драм — носитель разума и справедливости, восстающий против неустроенности мира, — никак не ограничен в своих действиях исторической необходимостью, о которой еще и нет речи; характеры еще слабо взаимодействуют с обстоятельствами.

Перед нами просветительский реализм, основанный на понимании человека как создания природы, а не истории, а истории — как борьбы разума и неразумия, и дополненный культом чувства, характерным для «бурных гениев».