Анализ финальной главы поэмы А. Блока “Двенадцать”

“Сегодня я – гений” – такую запись сделал А. Блок, когда родилась его поэма “Двенадцать”. Поэт давно уже высказал убеждение, что “гений прежде всего – народен”. Создав “Двенадцать”, он почувствовал, что написал нечто от лица народа, во имя народа и для народа. Поэма “Двенадцать” – одно из самых неоднозначных произведений Блока.

Ничего подобного в русской поэзии еще не бывало. Не только своим содержанием, но и самой формой поэма одних восхитила, других шокировала. В “Двенадцати” воплотилось во всей

полноте блоковское восприятие и понимание Октябрьской революции.

Хотя считать “Двенадцать” всецело революционной поэмой, наверное, нельзя. Все гораздо сложнее. А Блок явно ощущал, что “стихия”, не одухотворенная великой гуманистической идеей, неизбежно выродится в пушкинский бунт – “бессмысленный и беспощадный”.

Наверное, об этом Блок и написал свою поэму “Двенадцать”, ставшую не только самым знаменитым, но и самым загадочным творением поэта.
Пожалуй, никогда до конца не будет разгадан христианский финал поэмы. В двенадцатой, заключительной, главе буйная вольница превращается

в организованную революционную волю:
… Вдаль идут державным шагом…
А впереди этого шествия – Иисус Христос “в белом венчике из роз”. Вечным вопросом останется образ Христа, замыкающий поэму. Сам поэт объяснял этот образ тем, что во время прогулки в метельную ночь ему привиделось нечто летящее над заснеженными улицами города. И он поверил, что видение это было страдающим богом.

Хотя финал “Двенадцати” внушал серьезные сомнения самому Блоку. Поэт хотел, чтобы впереди красногвардейцев шел кто-то “Другой”, но не нашел никакого другого образа. Однако нельзя не признать, что Христос во главе большевиков-атеистов – сцена кощунственная для каждого верующего и одновременно неубедительная для явных сторонников революции.
Свою разгадку еще в двадцатые годы прошлого столетия предложил поэт М. Волошин: красногвардейцы преследуют Христа, распинают его. Однако в самой поэме мы видим опровержение этой мысли: Христос с флагом – это знаменосец отряда, а не убегающая от преследователей жертва. С одной стороны, красногвардейцы явно хотели бы освободиться от Христа как от символа старой веры. “Свобода, свобода, эх, эх, без креста”, – говорит автор, подчеркивая смысл их новой веры.

А ведь без креста – это значит без Христа. С другой стороны, избавления не получается. Зависимость их от прежней веры очевидна: не даром они все время проговариваются.

Даже подбадривая себя мечтами о мировой революции, красногвардейцы обращаются за поддержкой к Богу.
И все же нельзя не признать, что с трудом поддается объяснению этот кровавый флаг в руках Христа. Что это: благословение или страшное прорицание? Белые ряды и этот флаг почти невозможно совместить.

Каким образом смыкает их Блок в метельной круговерти октябрьской ночи?. Может быть, отсутствие однозначного ответа и есть тайна “Двенадцати”? Тайна самой революции…

За Христом идут, стреляя в него. Но если идущие следом видят только флаг, полыхающий на ветру, то поэт сквозь тьму и вьюгу – еще и разы. Может быть стреляют не только в Христа, но и в самого Поэта, а в общем, в свое будущее.

Блок предчувствовал это. Нам тоже невольно становится холодно и жутко, когда мы читаем:
Только вьюга долгим смехом
Заливается в снегах…
Казалось бы, поэт изображает страшную в своей безысходности картину:
… Так идут державным шагом –
Позади – голодный пес,
Впереди – с кровавым флагом…
Можно взять эти начальные строки последней строфы поэмы и присмотреться к ним внимательнее. По сути, их можно истолковать так: молодую республику в образе голодного пса неотступно преследует “старый мир”, а впереди – пока не важно кто, но с флагом, превратившимся почему-то из “красного” в “кровавый”. Не следует ли из этого, что будущее не менее трагично, чем прошлое?
Однако, вопреки этому предположению, нельзя не отметить, что самыми пленяющими и наш слух и наше воображение стали идущие далее строчки:
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной…
Столь удивительные финальные строки, которые можно принять за робкие ростки надежды на лучшее, отчасти приглушают трагическое звучание поэмы в целом. Да, поистине неразгаданной тайной останется этот финал блоковского творения.
Когда-то сам поэт сказал, что поэма “Двенадцать” останется лучшей из всего, что он написал, потому что, создавая ее, он всецело жил современностью. Живя современностью, Блок с величайшей свободой и неслыханной смелостью создал самое современное и совершенно оригинальное произведение. Поистине А. Блоку выпала необыкновенная участь – почувствовать себя гением и отдать миру лучшее, на что ты оказался способен, в такую единственную и неповторимую минуту истории.

А нам остается ждать рождения новых гипотез, способных разгадать пока еще не разгаданный финал поэмы “Двенадцать”.