Александр Блок и Революция (на примере поэмы “Двенадцать” и статьи “Интеллигенция и Революция”)

Блок воспринял Октябрьскую революцию как уникальную возможность для грандиозного духовного обновления, для построения новой жизни по законам красоты и гармонии. Эти настроения отразила поэма “Двенадцать”, которую поэт считал лучшим из всего им написанного, и статья “Интеллигенция и. Революция”, создававшиеся одновременно – в январе 1918 г. В “Двенадцати” Блок приветствовал крушение старого мира и торжество новой революционной стихии:
Стоит буржуй,
как пес голодный,
Стоит безмолвный, как вопрос.
И старый мир,

как пес безродный,
Стоит за ним, поджавши хвост.
Поэт не идеализирует двенадцати красногвардейцев – апостолов новой веры, которые напоминают настоящих уголовников: “…На спину б надо бубновый туз!” В то же время, он не отрицает возможное положительное значение начавшегося революционного переворота, который должен распространиться на весь мир:
Мы на горе всем буржуям
Мировой пожар раздуем,
Мировой пожар в крови –
Господи. благослови!
Красногвардейцы обещают “пальнуть пулей” в “святую Русь”, провозглашают свободу “без креста”, угрожают;
Уж я ножичком
Полосну,
полосну!
Ты лети, буржуй, воробышком!
Выпью кровушку
За зазнобушку,
Чернобровушку…
И все потому, что: “Скучно!” И внезапно при этом: “Упокой, Господи, душу рабы твоей…” И вдруг оказывается, что они требуют от Бога благословение на свое кровавое дело. Богоборцы в действительности, по Блоку, творят Божью волю, приносят очистительную жертву, в виде старого мира, жертву, необходимую для рождения мира нового. И поэт в финале поэмы! заставляет самого Иисуса Христа возглавить грозное шествие двенадцати.
Статья “Интеллигенция и Революция” помогает нам понять позицию Блока. Здесь автор “Двенадцати” утверждает: “Размах русской революции, желающей охватить весь мир (меньшего истинная революция желать не может, исполнится это желание или нет – гадать не нам) таков: она лелеет надежду поднять мировой циклон, который донесет в заметенные снегом страны – теплый ветер и нежный запах апельсиновых рощ; увлажнит спаленные солнцем степи юга – прохладным северным дождем.
“Мир и братство народов” – вот знак, под которым проходит русская революция. Вот о чем ревет ее поток. Вот музыка, которую имеющий уши должен слышать”.
Блок думал, что музыку революции услышал верно. Он призывал современников: “Всем телом, всем сердцем, всем сознанием – слушайте Революцию”. Однако Блок был честным художником, и под конец жизни, через три с небольшим года, начал понимать, что “нежного запаха апельсиновых рощ” революция никому не принесла и вряд ли принесет.

Зато принесла не только кровь и жестокости, но громадный рост уровня несвободы – не только политической, но и творческой. Именно творческая свобода была особенно важна для Блока, и ее отсутствие он переживал тяжелее всего. Не случайно в одном из своих последних стихотворений “Пушкинскому Дому” поэт просил поддержки у великого предшественника:
Пушкин! Тайную свободу
Пели мы вослед тебе!
Дай нам руку в непогоду.
Помоги в немой борьбе!
А в последней статье “О назначении поэта”, тоже посвященной Пушкину в связи с годовщиной его смерти, Блок писал фактически уже не о пушкинской, а о своей собственной судьбе: “Покой и воля. Они необходимы поэту для освобождения гармонии. Но покой и волю тоже отнимают.

Не внешний покой, а творческий. Не ребяческую волю, не свободу либеральничать, а творческую волю – тайную свободу. И поэт умирает, потому что дышать ему уже нечем; жизнь потеряла смысл”.

Революция, которую Блок приветствовал в “Двенадцати”, “Скифах” и во многих своих статьях, которой искренне пытался служить (но не прислуживаться), в конце концов лишила его воздуха – творческой свободы и, быть может, ускорила его смерть.


1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...

Александр Блок и Революция (на примере поэмы “Двенадцать” и статьи “Интеллигенция и Революция”)