“Адище города” анализ стихотворения Владимира Маяковского

Поэты XIX века в своем творчестве традиционно обращались к теме природы, любви и красоты. Красота русской природы не оставляла равнодушными А. Фета, Ф. Тютчева, Н. Клюева и многих других известных русских поэтов. Однако ХХ век, ознаменовавшийся урбанизацией, то есть процессом повышения роли городов в развитии общества, внес свои коррективы в тематическое разнообразие.

В поэзии не могла не появиться тема города.

Александр Блок создал множество стихотворений о своем родном Петербурге, позже объединенных в цикл “Страшный мир”. Такое

название во многом отражало отношение к городу. Действительно, люди, жившие веками в деревне, работавшие на земле, испытывали только страх, оказавшись в условиях городской цивилизации.

Их пугали многоэтажные дома, взметнувшиеся ввысь, автомобили, движущиеся по дорогам без лошади, аэропланы, поднявшиеся в воздух. Еще достаточно религиозные, патриархальные, русские люди воспринимали все новшества как козни Дьявола.

И хотя творчество Владимира Маяковского, в отличие от Блока, относится к совершенно другому направлению модернизма – Футуризму, его ранняя лирика воссоздает схожую обстановку. В стихотворении

“Адище города” , которому и будет посвящен анализ, можно увидеть, согласно использованному в названии суффиксу “ащ”, не просто ад – адище. Эта метафора задает тон всему стихотворению, где герой оказывается в городе, враждебном всему человеческому.

В таком городе автомобили подобны “рыжим дьяволам”, к тому же могут сбить человека:

А там, под вывеской, где сельди из Керчи – сбитый старикашка шарил очки…

В этом городе все находится в постоянном движении, создавая неразбериху, пугая людей движениями и резкими звуками. Даже вещи оживляются, скорее, очеловечиваются, так как приобретают и во внешности человеческие черты. Это трудно назвать Олицетворением – приемом, который тоже традиционно наделяет неодушевленные предметы чертами одушевленных. Маяковского, как и других футуристов, не устраивал существующий язык.

Но если А. Крученых и В. Хлебников придумывали “заумный” язык, экспериментировали с формой и звучанием слов, то Маяковский источник словотворчества нашел в производных словах, то есть образованных от уже имеющихся в языке.

Он стал использовать неэстетические, зачастую грубые и даже бранные слова, а также во множестве появившиеся тогда Неологизмы, которых еще и сам немало добавил: “адище города”, “ночь излюбилась”. Такая лексика не только имела эпатажный характер, свойственный всей футуристической поэзии, но и обладала повышенной экспрессивностью и гротесковостью. Поэтому и носила эта поэзия актуальный характер, во многом благодаря именно урбанистичности.

Примечательно, что фантасмагория, созданная в этом стихотворении, возникает, по сути, за счет использования одних только Метафор. Развернутая метафора “адище города” порождает производные: одно большое городское “адище” окна разбивают на “крохотные, сосущие светом адки” (действительно, за окном прячется отдельная семья, жизнь которой иногда напоминает ад), автомобили становятся дьяволами, а горизонт схож со входом в ад, ведь там “у раненого солнца вытекал глаз”. Так метафора позволяет поэту ассоциативно сближать самые неожиданные вещи и понятия, восстанавливая утраченную цельность мироздания.

Город с его техническим прогрессом становится опасен для человека, потому что в нем постоянно “над самым ухом врываются гудки”, “в дырах небоскреба горит руда”, а “железо поездов громоздит лаз”. Использованная здесь Аллитерация, т. е. повторение взрывных звуков, передает настоящую какофонию города, не дающего человеку чувствовать себя в безопасности.

Даже традиционные романтические Символы ночь и луна не несут в себе прежнего ореола таинственности. Ведь именно под покровом ночи и при свидетельстве луны происходили всегда встречи влюбленных. У Маяковского же ночь больше напоминает уличную девку – она “излюбилась, похабна и пьяна”, да и “дряблая луна” никому не нужна, потому что ее заменили “солнца улиц” – фонари.

Получается, поэт подчеркивает торжество цивилизации над природой. Очевидно, что сам он относился к этому далеко не однозначно, потому что выбранные им изобразительные средства очень трудно назвать художественными.

Самосадкина Екатерина